Битва трех императоров. Наполеон, Россия и Европа. 1799 – 1805 гг.

С мечом в руках – о мире говорить!

Мне даже слово это ненавистно.Как ад, как все Монтекки, как он сам!

У. Шекспир. Ромео и Джульетта

Вечером 31 декабря 1802 г. весь Париж был залит огнями. Никогда еще столица Франции так весело не праздновала Новый год, как в этот раз. Вообще-то по официальному календарю новый год нужно было бы встречать 1 вандемьера XII г. (24 сентября 1803 г.). Но с возвращением религиозных праздников республиканский календарь постепенно превращался лишь в способ датировать официальные документы. Страна искренне радовалась спокойствию и процветанию, пришедшему после более чем десятилетия войн и потрясений. «Кондитерские и продуктовые лавки, магазины предметов роскоши словно нарядились во все новое. Перед их витринами столпились зеваки… А во всех домах только и думали, что о подарках, которые нужно подарить или которые получили, о детях, которых нужно угостить, о семейном ужине, который нужно приготовить. В ночь с 31-го на 1-е все улицы были заполнены шумной и веселой толпой; вечер первого января был посвящен прежде всего праздникам с домашними…» – записал в своем дневнике известный немецкий музыкант Иоганн Фридрих Рейхардт, посетивший Париж зимой 1802/1803 г. Он же добавляет: «Можете не сомневаться, что все кондитеры ухватились за портрет Бонапарта. Они сделали его из всего, чего только можно, всех мыслимых размеров и украсили его самыми затейливыми рамками. Сходство большей частью было удачным»[208].

Вместе с парижанами веселились и многочисленные иностранные туристы. Конечно, транспорт той эпохи сильно отличался от современного, и путешествовать за границу могли себе позволить только богатые люди, однако современники отмечают небывалое для того времени количество иностранцев во Франции, прежде всего англичан. Уже упомянутый нами немецкий путешественник написал: «Невозможно сделать шаг по улице, не встретив семьи английских буржуа… Чаще всего толстых, краснолицых, комично одетых, смешно переваливающихся с ноги на ногу, как гуси, или застывших, открыв рот, перед достопримечательностями города. Флегма и самоуверенность этих людей, уверенных в своей “почтенности”, представляют собой забавный контраст с живостью французов. Лондонцы, которые никогда еще не покидали свой город и даже свою улицу, поистине непривычное зрелище здесь. Легкость и дешевизна дороги из Лондона в Париж вызвали эту миграцию. За пять гиней, считая все расходы, любой из этих славных лавочников может совершить комфортабельное путешествие… Некоторые эксцентричные туристы совершают блиц-вояжи: они приезжают 15-го числа любого месяца, чтобы увидеть парад с личным участием первого консула или побывать на большом консульском приеме, и уезжают вечером вне зависимости от того, состоялся ли парад или прием»[209]

.

Для многих визитеров посещение Франции было сюрпризом. «Они воображали найти разоренную страну, покрытую кабаками, где роскошные отели и танцевальные сборища соседствуют с игорными домами, где прогуливаются толпы полуголых женщин и разодетых “инкруаяблей”[210], короче, банду разбойников, прожигающих на оргиях богатства, захваченные у старой Европы. А вместо этого они видели хорошо обработанную землю, многочисленный скот, чистые дома, строящиеся фабрики и повсюду порядок, работа, честный достаток, возвращение обеспеченной жизни… Они воображали встретить Первого консула как удачливого рубаку, выскочку… а вместо этого видели великого государственного деятеля»[211], – блистательно резюмировал впечатления английских туристов от Франции выдающийся классик исторической науки Сорель.

Среди посетивших Францию англичан был и знаменитый лидер партии вигов Джеймс Фокс. Он был принят на ужин Бонапартом и, как многие, кто встретил лично первого консула, остался под впечатлением от этого свидания. Фокс с уверенностью заявил после этой встречи, что у него нет сомнений по поводу искренности Бонапарта и его желания сохранить мир.