Битва в пути

Лабораторные анализы подтвердили предположения Бахирева, которые возникли на полупокоренном болоте, когда он взял в руки противовес с вмятиной на щеках, с гладкой, словно отполированной поверхностью болтов. Лаборатория указала на отсутствие нормальной зернистости металла, на то, что начальное разрушение находится всегда на одном месте. Это был не разрыв, вызванный центробежной силой. Это был усталостный излом, вызванный вибрацией, колебанием противовеса. Бахирев отдал приказ вместо обычной нарезной резьбы применить болты с накатной, противоусталостной, выносливой к переменным нагрузкам резьбой. Однако он был уверен, что такая резьба не прекратит, а лишь отсрочит обрывы противовесов, вызванные ошибкой в конструкции. Он написал Шатрову, и тот ответил пространной телеграммой и письмом, смысл которых сводился к одному — надо срочно делать перерасчет усилий, воздействующих на болты, и особенно сил инерции. Белокуров настаивал на правильности прежних расчетов.

Неожиданно против нового главного конструктора восстал юнец Зябликов. Он был неопытен и неавторитетен, но Бахирев обрадовался и такой поддержке. Торопясь, тревожась, считая, что каждый день с конвейера сходят десятки обреченных на аварию тракторов, Бахирев сам стал помогать Зябликову. Незаметно к ним подключился Рославлев.

Дни были насыщены другими делами, на долю противовесов оставались поздние часы. Сегодня они засиделись до ночи. Зябликов был доволен и ответственным заданием и необычайностью обстановки. Он отличался молчаливостью. Бахирев минутами забывал о его присутствии и вспоминал только тогда, когда Зябликов протягивал лист с расчетами или с грохотом ронял что-нибудь.

— Шатров прав, — говорил Бахирев, глядя в окно на цехи, опоясанные сплошными лентами освещенных окон. — Противовес вращается со скоростью двух тысяч шестисот оборотов в минуту. Что противодействует? Противодействуют силы инерции. Недостаточно учтены силы инерции в работающем дизеле.

Он сам вслушивался в свои слова. Ночные составы, перекликаясь, шли по заводским путям. Грузили шихту, и с грохотом падали вдали тяжелые сгустки металла. Как всегда, глухим аккомпанементом к заводской разноголосице было мерное уханье кузницы.

— Развивающиеся силы инерции не приняты в расчет, и металл летит, как снаряд, металл рвется, как паутина. — Рославлев чувствовал, что Бахирев придает этим словам второй смысл. — Опасность не в том, что силы инерции чрезмерно велики, — раздельно и раздумчиво продолжал Бахирев. — Опасность в том, что их не взяли в расчет. Ты понимаешь? Если брать в расчет, то нетрудно их обезвредить, но если не брать их в расчет, они грозят бедствием. Мы сейчас стоим на пороге нового взлета. И если б меня спросили, что сейчас опаснее всего, я бы ответил: опаснее всего силы инерции, не принятые в расчет.

Еще не до конца ясная ему самому мысль расширялась. Стремление к большим обобщениям и точным формулировкам уводило далеко от противовесов. Социалистическая система открыла огромный простор производительным силам. Они растут с невиданной быстротой, а мы подчас не поспеваем за ними, и тогда рост их наталкивается на недоучтенные нами силы инерции, таящиеся и в формах организации и нередко в глубинах человеческих душ.

Он задумался. Рославлев понимал второй смысл в словах главного инженера, но он был человеком конкретных действий.

— Слыхал, Зяблик, какие тут закручены рассуждения? — сказал он. В ответ с грохотом упало пресс-папье. — Ты бы, друг, как-нибудь научился словами отвечать! — посоветовал Рославлев и укорил Бахирева: — От твоих высоких рассуждений у парня все из рук валится. Ты уж снизойди… Конкретизируй.

Бахирев встряхнулся и засмеялся.

— Так Зябликов же кругом прав! Для того чтобы обезвредить эти самые силы инерции, надо приблизить опорные площадки к центру тяжести, уменьшить плечо рычага. Тогда уменьшатся колебания, И. надо сделать это скорее. Пока мы считаем аварии единицами, а не сотнями. Скорей, скорей, скорей! Промедление смерти подобно!

— Я же говорю, мрачная ты личность. Мыслишь загробными категориями. Сам не пойму, чего я к тебе пришвартовался? — Щетинистые брови поползли вверх, глаза девственной голубизны любовно и любопытно оглядели Бахирева. — Таран! — заключил Рославлев свое обозрение. — И черт с ней, с твоей загробностью! Простим его, Зяблик, поскольку он таран и правильно преломляет.

— Что я преломляю? — полюбопытствовал Бахирев.

— Идеи… Чудачина Чубасов укоряет, почему я в институте марксизма получил четверку, отстал от Уханова. Так Уханов чешет формулировками, а не преломляет!

— Ну, а что я преломляю! — допытывался Бахирев.