Битва за Францию

— За мои похороны. Aeternum vale![54] Я умер, Джон.

— Брось! С королевской поддержкой ты легко закроешь рты всем своим недругам. К тому же, ты ни в чём не виноват!

— Разве в наше время непременно нужно быть в чём-то виновным, чтобы оказаться на эшафоте? — вздохнул Бэкингем, бросаясь на кровать. — Чёрт возьми! Чарльз не хочет меня видеть!

— Ты тоже не приглашал меня к себе, но это не помешало мне войти, — усмехнулся Джон. — А тебе, братец, давно бы следовало привыкнуть к нападкам недоброжелателей.

Бэкингем рывком сел на постели.

— Ты прав, — проговорил он. — Тысячу раз прав! Я всё же лорд-камергер и имею право входить в королевские покои в любое время дня и ночи. Король должен завтра появиться в парламенте и выступить в мою защиту, иначе и лорды — трусливая свора, что до сих пор виляла хвостом в моём присутствии, вцепятся мне в глотку, следуя доброму примеру палаты общин. Но разве…

Он не договорил, потому что в дверь опять постучали.

— Я же приказал всем убираться к дьяволу! — крикнул герцог, и, запустив в дверь уже опустошённую бутылку вина, опять повернулся к брату.

Но требовательный стук опять помешал Бэкингему собраться с мыслями.

— Открой, — попросил он Джона. — Это, наверняка, Патрик. Другого такого упрямца во всём свете не сыщешь!

И, правда, на пороге стоял господин Роджерсон, который вручил своему господину записку от английской королевы, где Генриетта просила герцога немедленно явиться к ней, и копию депеши французского посла в Лондоне Тилльера, присланную герцогу его агентом, который был обязан не спускать глаз с дипломата.

Пробежав глазами послание королевы, герцог вскрыл и второе письмо.

— «Голиаф будет повержен…», — язвительно прочитал Бэкингем, и, зло скомкав бумагу, уже собирался бросить её в огонь, но передумал и сунул в карман. — Ну, это мы ещё посмотрим!

— Ты едешь к королеве? — Джон с беспокойством наблюдал за ним.

— Да, и немедленно. Будет гораздо лучше, если Генриетта узнает о том, что произошло в парламенте от меня, чем от графа Бристоля…

* * *

Но когда министр переступил порог приёмной Её Величества, он с досадой понял, что его опередили.

— Герцог, мне сообщили, что в Англии произошёл государственный переворот, — без обиняков заявила Генриетта. — Поэтому, я и пригласила Вас к себе, чтобы услышать подробности.

— Вы можете узнать их у своих французских друзей, — отпарировал Бэкингем, протягивая ей депешу Тилльера.

— При чём здесь Франция? — возмутилась Генриетта, принимая бумагу. — Вы думаете, Ришелье не понимает, что Бристоль, получив власть, развернёт Англию лицом к Габсбургам?

— По-видимому, нет, — зло заявил Бэкингем. — Кажется, я в очередной раз обманулся, когда принял за чистую монету предложение кардинала о мире.

— Успокойтесь, милорд, — вздохнула королева. — Думаю, Ришелье искренне желает мира с Англией, только, как и наш парламент, не желает видеть Вас её первым министром.

— Ладно, — согласился Бэкингем. — Я тоже желаю французам лучшего главу кабинета, чем этот святоша в сутане. Скажите лучше, откуда Вашему Величеству известно о роли Бристоля в подготовке импичмента?

— Так он сам мне обо всём рассказал, желая заручиться моей поддержкой,— пожала плечами Генриетта.

— Когда?

— Около часа назад. И я сразу же отправила за Вами слугу.

— Значит, граф ещё не виделся с королём?

— Нет. Коттингтон его не пустил…

— Я убью… я уничтожу этого дурака Коттингтона! — заорал герцог, хватаясь за голову. — Тысяча извинений, Мадам, но я должен Вас покинуть.

— И куда же Вы так спешите, милорд? — с улыбкой произнесла Генриетта.

— К королю. О, воображаю, что этот негодяй Бристоль успел наболтать обо мне Его Величеству!

— Можете не торопиться, герцог, — королева продолжала улыбаться. — Граф сейчас не у Его Величества… хотя, не спорю, если бы он был там, то, наверняка, сообщил бы королю всё то, о чём Вы только что изволили говорить.

Бэкингем остановился.

— И где же граф? — удивлённо спросил он.

— Здесь.

Герцог машинально огляделся вокруг и вопросительно уставился на королеву.

— Здесь, — смеясь, повторила она, и, отворив дверь в соседнюю комнату, указала министру на мирно храпящего в кресле лорда Бристоля.

Бэкингем раскрыл рот от удивления.

— Он будет спать ещё часа три, если не больше, — заверила герцога королева. — Сонное зелье моего парфюмера всегда действует безотказно, так что у Вашей светлости ещё есть время рассказать мне историю о пластырях и настойках.

— Вы спасли мне жизнь, Ваше Величество, — Бэкингем уже начал верить, что сумеет и на этот раз выйти сухим из воды.

— Нет, герцог, всего лишь отстрочила смертный приговор. Остальное будет зависеть от Вашего рассказа.