Битва за Иерусалим

«Внезапно мы попали под огонь, — рассказывает один из бойцов. — Слишком поздно сообразили, что араб завел нас в западню. Нас забрасывали гранатами. Били почти в упор. Удар обрушился на переднюю группу. Солдаты падали один за другим. Вокруг расползалась большая лужа крови. Был тяжело ранен шагавший впереди командир взвода Дани. Через полчаса он скончался. Не оставалось ничего другого, как расстрелять араба-проводника и эвакуировать раненых. Когда через некоторое время была повторена попытка выполнить боевое задание, оказалось, что Дамасские Ворота и есть Ворота Шхема. Это было ужасно — вдруг осознать, что люди погибли и ранены из-за элементарной ошибки».

Другая группа из отрядов 8-го полка, проникших в северную часть Старого города, достигла Мусульманского квартала и повернула к Виа Долороза — дороге мук, по которой, согласно христианскому вероучению, прошел путь от римского судилища к месту казни Иисус, неся на спине крест. Парашютисты миновали арку Эксе Гомо и вышли к тесному, сводчатому переулку с греко-католической церковью. Здесь, как рассказывает предание, к израненному терниями изнывающему под бременем тяжкой ноши Иисусу выбежала женщина, которая подала ему платок, чтобы он мог стереть с лица кровь. Лик Иисуса отпечатался на платке. Это место получило название «Платок Вероники».

В отряде, миновавшем остановку «Платок Вероники» на Виа Долороза, находилась Эстер Зелингер, медсестра и водитель санитарной машины. «Белый ангел парашютистов» — прозвали ее солдаты. Прошлой ночью, перепоручив своих детей родственникам, Эстер оставила убежище и появилась на бригадном перевязочном пункте. Там она встретила бригадного врача доктора Кинга и попросила использовать ее как добровольца при эвакуации раненых или на перевязках. Доктор, занятый спасением солдат, раненных в первую волну штурма, потребовал, чтобы она немедленно покинула опасное место. Эстер не послушалась и по собственной инициативе начала оказывать помощь пострадавшим. Ее упорство и профессионализм (Эстер — первоклассная медсестра) заставили бригадного врача смягчиться. «Раз так, — заявил он, — надевай маску и становись в строй». С этой минуты Эстер уже на «легальных» началах начала заниматься обработкой ран и эвакуацией пострадавших. Ее участие в спасении жертв артиллерийского обстрела, обрушившегося на 8-й полк в первую ночь войны перед прорывом в иорданскую часть города, — один из самых замечательных примеров самоотверженности в истории Иерусалимской битвы.

Теперь Эстер находилась возле церкви, расположенной по соседству с «Платком Вероники». Виа Доло- роза простреливалась огнем снайперов и вся дымилась. Внезапно раздался крик. В одной из каменных стен растворилась деревянная калитка, и из нее выбежала рыдающая арабка. На руках у нее лежал раненый ребенок, вся ее одежда была в его крови. Казалось, женщина понимала, что появление в эту минуту на улице грозило ей неизбежной смертью, но младенец потерял много крови, и она была готова погибнуть, лишь бы попытаться получить какую-нибудь помощь для ребенка.

Эстер соскочила с бронетранспортера, остановила отчаянно вопившую женщину и силой разжала ее руки, судорожно сжимавшие младенца. Ей удалось искусной перевязкой остановить кровотечение, напоить ребенка и привести его в чувство. Оказав первую помощь, она огляделась и увидела напротив Виа Доло- роза монастырь с развевающимся на башне белым флагом. Она вбежала в монастырь. Монахи встретили ее ненавидящими взглядами. Она передала им младенца и попросила обеспечить дальнейший уход за ним. Затем бросилась назад, чтобы присоединиться к группе парашютистов, от которой она тем временем отстала.

Но парашютистов на Виа Долороза уже не оказалось. Эстер очутилась в полном одиночестве в самом центре чужого, вражеского города, где за каждым углом прятались убийцы-снайперы. «Чувство было странное и тревожное, — рассказала Эстер впоследствии. — Неизвестно, куда податься. Побежала по первой попавшейся улице. Слышу за спиной шаги. От страха облилась холодным потом. Оглядываюсь — вижу бегущего за мной старика. В руках у него какая-то гро-мадная коробка. Когда он меня нагнал, я увидела, что это не что иное, как перевязанная желтой лентой коробка конфет, которую он мне подал с жестами благодарности. По-видимому, это был кто-то из родственников ребенка, возможно, дед».

Прогремел залп. Эстер прижалась к стене. На нее посыпалась отбитая пулями известка. «Ситуация, прямо скажем, трагикомическая, — говорит Эстер. — Бой, пули свистят, а я стою посреди Виа Долороза с исполинской коробкой конфет, размером чуть ли не с меня».