Битва за Клин

Мемуарная литература до сих пор служит для широкого круга читателей главным источником сведений по данной проблеме. Перечень воспоминаний участников событий довольно обширен[8]. Он включает в себя труды командующих 16‐й и 30‐й армий К. К. Рокоссовского и Д. Д. Лелюшенко, а также командиров более низкого ранга. Записал воспоминания бывший начальник штаба 30‐й армии Г. И. Хетагуров, который в самый активный период наступательных боев командовал левофланговой группой войск. Имеются книги командира 8‐й танковой бригады П. А. Ротмистрова, командира танкового полка бригады А. В. Егорова, и еще одного танкиста – Г. П. Артемьева, который воевал в 58‐й танковой дивизии, сыгравшей большую роль в обороне Клина, но оставившей мало следов в архивных делах. Интересны воспоминания политработника 24‐й кавалерийской дивизии А. И. Премилова. Оставили воспоминания подчиненные К. К. Рокоссовского А. А. Лобачев и В. И. Казаков.

Для историков же при описании тех или иных событий приоритетными являются сведения из документов, а мемуары в силу специфики этого рода литературы рассматриваются в последнюю очередь. Однако широкому кругу читателей известны прежде всего воспоминания упомянутых военачальников. И мы продолжаем смотреть на эти события глазами того же Д. Д. Лелюшенко. Та часть его мемуаров, которая касается боев за освобождение Клина, выдержана преимущественно в бравурных тонах. Автор, конечно, прав, когда говорит об этих событиях как о «заре Победы». Значение победы под Москвой огромно. И, естественно, все события, которые объединяются словами «Битва за Москву», имеют соответствующее значение. Однако за достигнутым успехом скрываются большие жертвы, которые были принесены в боях за тот же Клин. И после чтения этих мемуаров остается, в общем‐то, непонятным, почему затянулась борьба за город. Это обусловлено тем, что в тени рассказа Лелюшенко остались локальные неудачи, которые имели место в течение всей операции по освобождению города.

В целом нельзя сказать, что существует работа, где подробно описан ход боев за Клин, как в период обороны, так и в период наступления. Предлагаемая книга призвана восполнить этот пробел. При работе над ней привлечены документы как отечественных, так и зарубежных архивов, а также труды военных историков и мемуарная литература.

Для удобства сопоставления данных отечественных и немецких источников при цитировании последних берлинское время везде исправлено на московское. Также при обращении к немецким документам используются те названия населенных пунктов, которые присутствовали на картах Генштаба Красной армии. Сами немцы широко использовали еще дореволюционные карты. К 40‐м годам многие названия изменилась и, например, вместо Дмитровского Погоста появилось Воздвиженское. Поэтому, чтобы не вносить лишней путаницы при цитировании немецких документов, название либо сразу заменяется на то, что существовало в 1941 г., либо приводятся оба варианта наименований.

Сражение первое. Ноябрь

15 ноября атакой против 30‐й армии севернее и южнее Волжского водохранилища противник приступил, как ему казалось, к завершающему этапу операции по захвату Москвы.

На следующий день к этому наступлению южнее должны были подключиться основные силы LVI-го армейского корпуса 3‐й танковой группы. Еще южнее постепенно переходили к активным действиям дивизии V-го армейского корпуса, а также другие соединения 4‐й танковой группы немцев.

В немецкие планы был заложен разновременный переход в наступление. Поэтому на правой оконечности северного фланга Западного фронта 15 ноября царило относительное спокойствие. Относительное, поскольку бои разного масштаба происходили все время.

В частности, в этот же день противник проявил активность на стыке 1075‐го стрелкового полка 316‐й стрелковой дивизии генерала Панфилова и 43‐го кавалерийского полка кавалерийской группы Доватора. Бои развернулись в окрестностях деревень Шитьково, Ширяево, Морозово и Иванцево.

Заняв Шитьково, немецкие танки, поддержанные пехотой, к 11.00 повели наступление на Морозово. К 14.00 они уже двигались к Ширяево (примерно в 2 км восточнее разъезда Дубосеково). В результате этих действий 43‐й кавалерийский полк отошел, и связь с ним была потеряна. 5‐я рота 1075‐го стрелкового полка заняла окопы. На ее усиление командир 3‐го батальона передал два противотанковых ружья. Командир полка Илья Васильевич Капров на этом этапе боя пришел к выводу, что противник пытается прорваться в тыл его полка[9].