Битва за Ленинград

13.08.42 г. Сегодня инженерное управление снова выкинуло фокус — прислало понтон с селитрой, где также оказались бертолетка и два взрывателя упрощенного типа. А среди химикатов (едкого натрия) нашли бочку бертолетки на барже 4093. Да, на том берегу явно неблагополучно с погрузкой»[449].

Даже начального курса химии хватает, чтобы понимать, что селитра во взаимодействии с бертолетовой солью дает стопроцентное взрывчатое вещество. Достаточно только малейшей детонации.

В порту Нефедов продолжал работать до поздней осени 1942 года, пока не остановилась летняя навигация. 12 ноября его вызывает нарком Н. Г. Кузнецов. Речь шла о дальнейшей службе Нефедова. Никаких определенных решений принято не было, но Кузнецов дал понять, что начальником ВАД второй раз он Ленфронту Нефедова не отдаст. 5 декабря остановилась навигация, наступил тот короткий момент, когда корабли уже не ходят, а для транспорта, даже гужевого, лед еще слишком тонок.

Нефедов не был бы Нефедовым, если бы смирился с остановкой навигации. 12 декабря он настоял на проведении ледовой разведки. На следующий день в 9.00 корабли «Бира» и «Гидротехник» вышли на ледовую разведку. В 15.00 они вошли в тридцатисантиметровый лед. Пробивались по полмили в час. За новостями следили из Смольного, звонил Жданов, интересовался судьбой ледовой разведки. На следующий день корабли прошли, прорвались к пирсам сквозь лед.

«14.12.42 И все же несмотря на сопротивление различных ведомств, мы корабли заставили пойти, и они пошли на восток, пробились к пирсам. За первой тройкой пошла еще пара. Так заставили служить нашему делу людей уже почивавших на лаврах. Погода хорошая, но барометр поднимается и есть опасность, что будет похолодание. Льда у берега нет. Начался рокот волн, где-то далеко дует северный ветер, который дает себя знать в виде прибоя и волн у нас»[450]. Несколько дней грузы доставлялись на кораблях, а 19 декабря трасса открылась для пеших людей и гужевого транспорта. 23 декабря на лед вышли первые 100 машин. Так ледовая трасса начинала свою вторую жизнь за время блокады Ленинграда.

Получив 26 декабря расчет в Управлении перевозок Ленфронта, Нефедов остался ждать нового назначения по линии ВМС. Вскоре он был освобожден от должности начальника Осиновецкого порта и назначен командиром Осиновецкой военно-морской базы. Дела он принял у капитана 1-го ранга А. В. Ванифатьева, которого прекрасно знал по работе в порту. Поменялась должность, но не место службы.

«Задачами Осиновецкой военно-морской базы являлись оборона сухопутного участка базы на западном берегу озера, обеспечение базирования и ремонта кораблей, продолжение портового и гидротехнического строительства по генеральному плану развития порта Осиновец, обеспечение зимних перевозок по ледовой трассе через Ладожское озеро»[451].

Нефедов принял новое назначение как должное: он готов работать на благо Родины на любом участке фронта. К сожалению, проработать ему довелось недолго. Его жизнь трагически оборвалась 24 мая 1943 года. Во время налета немецкой авиации на бухту Морье, где располагался штаб Осиновецкой ВМБ, машина, в которой находился Нефедов, подверглась обстрелу. По воспоминаниям Сергея Яковлевича Прикота, Нефедов никогда не выходил из машины при атаках с воздуха. Возможно, это и сыграло роковую роль. Он погиб в возрасте 44 лет. За несколько дней до гибели Нефедов получил назначение заместителем начальника тыла Краснознаменного Балтийского флота. Он должен был работать в непосредственном подчинении генерал-лейтенанта М. И. Москаленко. Его новая должность в масштабе флота была равна должности генерала Шилова, в подчинении которого он проработал первую блокадную зиму. Это было серьезное повышение по службе. Иные задачи. Иной масштаб… Не судьба.

В тот день Нефедов сдал дела по должности командующего военно-морской базой. Но началась бомбежка, и он поехал к месту пожаров в Морье. В это время немецкий штурмовик атаковал его автомобиль. Машина остановилась. С ним были начальник штаба военно-морской базы Петр Ильич Барабан и шофер и порученец Анатолий Фокин. Шофер и начальник штаба выскочили из машины и укрылись в кювете, а Нефедов остался. Осколок снаряда отскочил от здорового валуна и попал точно в голову. По решению Военного совета Ленфронта Нефедов был похоронен в Александро-Невской лавре, на Коммунистической площадке. Такой чести сподобились не многие военные деятели.

О чем он думал, когда «Мессершмитт» заходил на атаку? Что пронесет, что он заговоренный и пули просвистят мимо? Или просто доверился судьбе, выполнив главное дело своей жизни, то, для чего он был рожден на свет? О чем он думал в последнюю секунду перед гибелью? Вспоминал ли семью, которая осталась в Москве? Или видел Победу в мае 1945-го?