Битва за Ориент

– Хочу лишь повторить, что мы вынуждены идти на суровые решения, чтобы остановить кровавое безумие, которое творится в Ливии. И хочу также подчеркнуть, что применение военных методов коллективно поддержали не только Великобритания, Канада и США, другие наши партнёры по западному альянсу, но и члены Лиги арабских государств, которые ранее придерживались иного мнения по данному вопросу. Франция намерена идти до конца в решении ливийского кризиса!

– Господин президент, но ведь резолюция ООН не даёт права на применение силы. В ней говорится лишь об установлении беспилотного пространства над небом Ливии?

– Без комментариев! – отвернулся от настырных журналистов Саркози. Его лицо исказилось гримасой неудовольствия, и он вознамерился удалиться. Эта же мина немедленно отразилась на лицах телохранителей. Они ещё теснее сомкнулись вокруг своего патрона, враждебно поглядывая на толпу «нахальных писак» и взяв своего шефа в неприступное кольцо.

– Господин президент, а почему именно вы стали инициатором чрезвычайного саммита? – протянул к Саркози свой микрофон какой-то проворный телевизионщик, выныривая из-под рук охраны. – Ведь известно, что у вас были особые отношения с ливийским лидером?

– Без комментариев! – с неприкрытой злобой вновь повторил тот, торопливо удаляясь под защитой охранников в сторону чёрного бронированного автомобиля.

– Отпустите камеру! – взмолился сопровождавший телевизионщика оператор. Но было поздно: камера, упав, с силой ударилась о тротуарную плитку. Послышался жалобный треск.

– Никогда не суйтесь слишком близко к президенту! – зло прошипел телохранитель в тёмных очках и микрофоном в правом ухе, грубо отталкивая опешившую телевизионную пару.

В следующий момент он уже занял своё место в отъезжающем автомобиле патрона.

* * *

Жестокий огневой налёт с воздуха и моря застал наступающую бригаду уже в самом Бенгази. В адском огне рушилась инфраструктура города – дома, больницы, дороги. Свечками горели припаркованные автомобили, гибли люди, не зная, где укрыться от неминуемой гибели. Осколки крылатых ракет, выпущенных с боевых кораблей и подлодок НАТО, огонь и град летящих камней и стёкол настигал беглецов повсюду. Тела убитых и умирающих усеяли улицы и переулки.

Спецназовцы залегли под бетонными плитами в подвалах полуразрушенных домов, пережидая очередной огневой шквал. В минуты недолгого затишья Дорошин выглядывал наружу, чтобы вновь оказаться свидетелем чьей-то очередной человеческой трагедии.

В высоте над городом кружили звенья штурмовой и бомбардировочной западной авиации, безнаказанно расстреливавшей тех, кто находился на земле.

«Где же, чёрт побери, средства ПВО?» – возмущался Павел, невольно считая парящих высоко в небе «боевых птиц». В следующий момент он осознал, что ВВС альянса действуют с «потолочных» высот, где их не достают устаревшие средства ливийской ПВО.

«Значит, они полятять, а мы поглядим!» – пришла в голову Дорошина смешная фраза, утрированно произнесённая как-то актёром Краско в очередном российском детективном телесериале. Только теперь уже было совсем не до смеха. Действия авиации активно поддерживали с моря. Залпы с кораблей и подводных лодок, находящихся в надводном положении, сменяли друг друга.

«Согласован не только план операции, но налицо и организация взаимодействия, – рассуждал Дорошин. – О каком миротворчестве может идти речь, если весь город, включая жилые кварталы, подвергается налёту с воздуха и моря? На глазах у всего мира убивают ни в чём не повинных мирных жителей! И всё это происходит с санкции ООН? А может быть, прав был ливийский лидер, когда осмелился прилюдно порвать устав этой организации, ставшей объединением фарисеев всего мира и послушным исполнителем воли Соединённых Штатов?… А по телевидению сейчас конечно же безумствуют продажные СМИ, причитая о том, что „весь цивилизованный мир“ грудью стоит за ливийский народ, безжалостно уничтожаемый кровожадным Каддафи! И усердствуют в этом не кто-нибудь, а крупнейшие российские каналы со своими репортёрами, продавшими свою честь и совесть. Что, чёрт побери, происходит вообще?!»

Дорошин был не просто зол. Он находился в гневе, а потому не сразу ощутил настойчивое жужжание в кармане форменной куртки. Лишь через какое-то время до него стало доходить, что это звонит его собственный телефон. С некоторых пор упрямый аппарат стал неуправляемым, включаясь и отключаясь, когда ему заблагорассудится. Жил своей жизнью, в основном сохраняя гробовое молчание.

Вытаскивая из кармана трезвонившую «трубу», Дорошин нисколько не сомневался в том, кто ему мог так некстати звонить.

– Алло, сын, я тебя слушаю!

– Ну, ты вообще, па, перестал мышей ловить, – послышался недовольный голос Никиты.

– В каком смысле?

– В прямом! До тебя дозвониться совершенно невозможно. Ты что, где-то бросаешь свой телефон?

– Напротив, он всегда со мной.