Битва за Средиземное море. Взгляд победителей

всех офицеров и матросов. Много говорят об одном происшествии в Александрии. Катер с австралийского эсминца отходил от берега, когда человек в гражданской одежде попросил старшину подбросить его по дороге на «Уорспайт». Старшина согласился, однако спросил у человека, которого принял за буфетчика «Уорспайта», сумеет ли он перепрыгнуть на трап линкора, когда они будут проходить мимо сходней, так как была опасность навала, если бы катер попробовал зайти с кормы. Пассажир безропотно спрыгнул, когда катер проходил мимо среднего трапа флагманского линкора. Прибыв на свой корабль, старшина получил сигнал от главнокомандующего с благодарностью за помощь, и только тогда понял, кем был пассажир, с которым он так вольно разговаривал.

Поскольку флот много времени проводил в море, состояние механизмов было плохим, требовались постоянные ремонты, что снижало скорость кораблей и их боевую эффективность. Однако такое положение более чем компенсировалось высоким духом и закалкой, которую приносила высокая активность. Поэтому в тех случаях, когда орудия должны были стрелять, можно было твердо верить, что механизмы сработают и расчеты не оплошают. Однако нам так и не выпала возможность отработать ночной бой линейного флота, хотя в период между двумя мировыми войнами такие учения проводились регулярно. Многие молодые офицеры и матросы понятия не имели о трудностях ночного боя и принятых правилах использования прожекторов, осветительных снарядов и быстрого переноса огня. Только те, кто прошел через учения мирного времени, понимали необходимость твердых правил и необходимость быстрого маневрирования в темноте, чтобы быть готовым к бою, который может закончиться буквально через считанные минуты. Все это время ночь считалась неподходящим временем для боя и периодом передышки для кораблей, которые днем подвергались ударам с воздуха.

Но в целом поведение флота отражало желание Каннингхэма сразиться с неприятелем.

Барнард пишет:

«Если мы получали сообщение, что неприятель находится в море в точке, которая давала нам шанс перехватить его прежде, чем он вернется домой, всем членам штаба сразу становилось заметным жгучее желание АБК перехватить его и полностью уничтожить. Он немедленно мчался на адмиральский мостик, на то его крыло, которые было ближе к неприятелю. Скорость линкоров никогда его не устраивала. Он выражал неудовольствие, когда приходилось сворачивать с генерального курса для подъема самолетов. Такое настроение штабисты между собой называли «тигр в клетке», и мы были вынуждены вести себя соответственно. АБК достаточно часто позволял младшим офицерам говорить «не по чину», но не в подобные минуты. Для всех это было прекрасным примером сосредоточения на одной задаче — как можно скорее схватиться с врагом.

В этом случае (Матапан) скорость сближения с неприятелем была неплохой, хотя «Уорспайт» мучился с конденсаторами, а «Барэм», как обычно, должен был срезать углы зигзага, или когда «Формидебл» проводил летные операции. В целом мы шли лучше, чем в первые дни войны, когда «Малайя» или «Ройял Соверен» связывали остальные линкоры. Временами на лице тигра мелькала улыбка».

В этом случае обычная процедура выхода в море была ускорена донесением летающей лодки КВВС. Вражеские крейсера находились в море и шли на восток. А там, где нашлись крейсера, вполне могли оказаться и линкоры. Возможно, пробил решающий час.

«АБК в своей лучшей форме и подгоняет штабистов», — писал Барнард. Ночные вахты прошли спокойно, так как до рассвета трудно было ожидать встречи с неприятелем.

ГЛАВА5

УТРЕННИЕ ПОИСКИ

Матрос Рестолл, мой помощник-метеоролог, 28 апреля поднял меня в 4.15 обычным сообщением: «Баллон готов, сэр». И добавил: «Погода, в общем, неплохая». Было еще темно, небо затягивали тучи, но дождя не было. Новостей об итальянцах не поступило, но времени было более чем достаточно. «Формидебл» шел на северо-восток вместе с линкорами и эсминцами. На рассвете мы уже были на боевых постах и подняли самолеты на поиск врага. Это были новые глаза флота, ранее не использовавшиеся в боях и способные заметить что-то на расстоянии сотни миль, чтобы сразу донести об этом главнокомандующему. Однако до взлета их нужно было снабдить информацией о погоде, видимости, облачности и особенно — о скорости и направлении ветра на различных высотах. Такую информацию, жизненно важную для планирования и выполнения полетов, получить было нелегко. Зона интересов была очень большой — океанские просторы, с которых поступало мало информации, окруженные сушей, с которой метеорологические сообщения, если они и поступали, были секретными. Тем не менее была создана организация для сбора синоптических сообщений, которые обычным путем поступали на авианосец. Их расшифровывали и наносили на карту района. Она была устарелой, во многих местах зияли белые пятна, особенно на вражеской территории, однако специалист, изучив ее и используя собственные наблюдения с авианосца за ветром и погодой, мог обеспечить основу для планирования операций.