Битва за звёзды

Многое стало теперь ясно для Хаммонда. Он понял, что имел в виду Мар Канн, когда так хотел увидеть плененную Марден: «Я надеялся, что она может быть из тех враменов, кто дорог мне». Не оставалось больше загадки и в едкой фразе Таяны «о любимых детях Третьих людей», которая так больно задела Мара Канна. Но какой смысл было все это скрывать?

Он так и сказал:

— Боже, почему же вы просто не расскажете правду всей Галактике? Хоомены и думать забудут о бессмертии, когда узнают, чем она грозит их потомству.

Таяна пытливо взглянула на него.

— Почему вы так в этом уверены, Кирк?

Нет, Хаммонд не был в этом уверен. Действительно, мало кого отпугнет предостережение, что за вечную жизнь придется заплатить плату в виде шестипалых детей с большим мозгом и телепатическими способностями. Третьи люди, в свою очередь, вряд ли захотят лишиться потомства, так что в конце концов Галактику могут заселить Четвертые люди. И эволюции человечества придет конец.

— Ты, кажется, права, Таяна, — нехотя признал Хаммонд. — Люди со всех концов Галактики, несмотря ни на что, слетятся к этой звезде, подобно мотылькам, привлеченным пламенем свечи.

— И это пламя через тысячелетия может полностью испепелить человеческую расу. «Бессмертие», «вечная жизнь» — лишь красивые фразы, за ними стоят тысячи, быть может, десятки тысяч лет. Для каждого из нас — это долго, ужасно долго, но с точки зрения Галактики сотни веков — лишь мгновение. Если хоомены никогда не узнают о секрете Алтара, человечество может просуществовать еще многие миллионы лет. Бессмертие уничтожит хомо сапиенс несравненно быстрее. Я уже не говорю о том, что возникнет масса других проблем. Одно дело, когда тысячи лет жизни даруются ученому, а другое — когда обывателю, и так толком не умеющему распорядиться своей короткой жизнью. Не превратится ли Галактика в Содом и Гоморру?

— Дон Вильсон считает, что, скорее, она станет Эдемом, в котором не будет почвы для человеческих пороков, — задумчиво сказал Хаммонд. — Он надеется, что хоомены станут равными богам…

Таяна в ответ только горько рассмеялась.

— Неисправимый идеалист, этот Дон Вильсон. Но не сомневаюсь, что «богоподобные» Третьи люди его скоро разочаруют. Они опасны для всех, в частности для своих же детей. И нам, враменам, надо так или иначе решить эту проблему.

Таяна замолчала, а затем долгие часы не проронила ни слова. Хаммонд шел за ней через ночной лес, ступая по упругому мху, и пытался навести порядок в хаосе, царящем в голове. Слишком многое он только что узнал, и это было нелегко осмыслить. Выходит, люди на свою беду вытащили выигрышный билет в виде Звезды Жизни? Враменам она не принесла счастья, а галактическому человечеству может принести неисчислимые беды. Да и у него, Кирка Хаммонда, теперь хватало проблем.

Он устал настолько, что Таяна заметила это и, остановившись, ободряюще улыбнулась.

— Отдохнем, Кирк. Путь еще остался неблизкий.

Она выглядела куда менее утомленной, чем он, но не пыталась подчеркнуть это. Она первой уселась на упругий мох и тихо спросила:

— Теперь, когда ты все узнал… ты иначе будешь относиться ко мне, да?

Хаммонд озадаченно посмотрел на нее.

— Почему ты так решила? Все это важно для человечества; для меня имеет значение только одно — что мы любим друг друга.

Он обнял Таяну за плечи, но женщина отшатнулась с протестующим возгласом:

— Нет! Ничего хорошего не выйдет, Кирк. Ты должен жить нормальной жизнью, иметь жену и детей — нормальных детей! Мы, врамены, сознательно отказались от личной жизни, когда поняли, к каким ужасным последствиям приводят браки между нами.

Хаммонд ласково погладил Таяну по плечу.

— Ты забываешь, что я тоже врамен. Уже несколько недель я прожил на Алтаре, и изменения клеток…

— Изменения еще не стали необратимыми! — пылко возразила Таяна. — Если ты улетишь в ближайшие дни с Алтара, то останешься хооменом. Иначе ты со временем возненавидишь меня. Вечной жизни не существует, а вечной любви — тем более…

Хаммонд не стал больше слушать ее. Тесно прижав к себе, он зарылся лицом в ее чудесные, пушистые волосы.

— Таяна, Таяна…

Глава 19

Они увидели Шаранну только к вечеру, когда Звезда Жизни уже стала спускаться к высоким пикам гор, окрашивая их заснеженные вершины в багряные, красные и зеленые тона. Посреди горной долины возвышался могучий небоскреб — единственное здание Шаранны. Нижняя часть города была погружена во мрак, и Хаммонду показалось, что его уже коснулась печать предстоящего разрушения.

Чувствовала ли Таяна нечто подобное или нет, ему было трудно судить. Ее лицо было застывшим и бледным, и маска эта не меняла выражение в течение всего прошедшего долгого и трудного дня. После того, что произошло ночью, она словно отдалилась от него и старалась даже не смотреть в его сторону. Расстроенный, Хаммонд не раз пытался пробиться через эту стену, но Таяна отвечала лишь ледяным молчанием и отчужденными взглядами.

Наконец он оставил бесполезные попытки и пошел вслед за ней, молчаливый и грустный.