Благие намерения

– Откуда бы? – одними губами усмехнулся Милл. – Думаешь, им интересно, что тут у нас происходит?

– Ты не вспомнил, – сказал Риттер. Милл равнодушно согласился:

– Не вспомнил. Первое, что я вообще помню в жизни, – это встревоженная рожа Дарби. И печеная картошка. Я помнил, как переставлять ноги, есть, пить и прочее, потом вспомнилось много чего еще, но ничего о себе. К тому времени, когда мы выбрались из Ишантры, я уже… умел разговаривать не только на ишантрийском, но и на лайашани… закрой рот, Тимаш, это всего лишь эльфийский язык. Одет я был как эльф, но скорее как городской, Дарби уверяет, что одежда… то, что от нее осталось, была дорогой, но это на взгляд деревенского жителя.

– А татуировка? – поинтересовался Риттер. Милл хмыкнул.

– Не было. Из этого мы сделали вывод, что мне было от четырнадцати до семнадцати. Дарби уверяет, что скорее четырнадцать, мне кажется, что скорее шестнадцать… если судить по тому, какие знания потом выплывали откуда-то из глубины. Но инициации я не прошел, кланового знака не имел, так что даже тут облом. Когда мы выбрались, Ишантра уже была взята в кольцо. Из нее выпускали, в нее не впускали. Каким-то образом Катастрофа почти не затронула соседние страны, и люди вдоль границ сумели спастись… у кого ума хватило. Катастрофу пережили несколько тысяч ишантрийцев. Три года после Катастрофы – несколько сотен. Люди умирали… По мнению многих ученых, умирали те, кто задержался. Этот… ужас сказывался, даже когда кончился. Как пережил ее я, не знаю. Несколько лет мы были объектом изучения. И как пережившие… ну и мой случай. И маги пытались воскресить мою память, и медики, и ученые. Ничего.