Благородный дом. Роман о Гонконге.

Спокойные глаза фэбээровца не отрываясь смотрели на Кросса, но того это нисколько не смущало. Тогда Лэнган вышел и закрыл за собой дверь. Кросс тут же нажал на потайную кнопку. Задвижка встала на место. Другой потайной выключатель остановил магнитофон. Кросс поднял трубку и набрал номер.

— Брайан? От Данросса что-нибудь было?

— Нет, сэр.

— Встречайте меня внизу, немедленно. С Армстронгом.

— Есть, сэр.

Кросс положил трубку. Он вынул ордер на задержание, быстро вписал туда имя Иэна Струана Данросса и подмахнул два экземпляра. Первый оставил, а другой запер в ящик стола. Пробежался глазами по кабинету. Удовлетворенный, аккуратно пристроил в щель между корпусом стола и ящиком кусочек бумаги таким образом, чтобы узнать, не открывал ли кто ящик в его отсутствие. Он вышел из кабинета, и сверхнадежные замки закрылись за ним.

23

17:45

Данросс сидел в конференц-зале «Струанз» вместе с остальными членами совета директоров «Нельсон трейдинг» и смотрел на Ричарда Квана.

— Нет, Ричард. Извини, но до закрытия завтрашних торгов я ждать не могу.

— Для вас это ничего не решает, тайбань. А для меня — все. — Ричард Кван весь взмок. Остальные — Филлип Чэнь, Ландо Мата и Зеппелин Дун — наблюдали за ним.

— Я не согласен, Ричард, — резко возразил Ландо Мата. — Мадонна, ты, похоже, не отдаешь себе отчета в том, насколько серьезна эта ситуация с массовым оттоком вкладчиков!

— Да-да, — поддержал его Зеппелин Дун, лицо которого аж подергивалось от сдерживаемой ярости.

Данросс вздохнул. Если бы не он, все бы уже бесновались и кричали друг на друга, не скупясь на грязные ругательства. Так бывает на любых официальных переговорах между китайцами, не говоря уже о таких серьезных, как эти. Но правила Благородного Дома требовали, чтобы все заседания советов директоров проводились на английском, а разговор по-английски исключал китайские ругательства. Из-за этого китайцы чувствовали себя не в своей тарелке. В том-то, конечно, и заключался весь смысл правила.

— Этот вопрос нужно решить сейчас, Ричард.

— Согласен. — У Ландо Маты, красивого пятидесятилетнего португальца с резкими чертами лица, кровь матери-китаянки ярко проявлялась в тёмных глазах, шевелюре и золотистой коже. Длинными тонкими пальцами он беспрестанно барабанил по столу. Он понимал, что Ричард Кван никогда не осмелится раскрыть, что банк контролирует он, Ландо Мата, Прижимистый Дун и Контрабандист Mo. «Банк — это одно наше предприятие, — со злостью думал он, — но наше золото в слитках — совсем другое дело». — Мы не можем допустить, чтобы наше золото или наличность оказались под угрозой!

— Ни за что, — нервно бросил Зеппелин Дун. — Отец велел мне ясно дать это понять. Он хочет свое золото!

— Madre de Dios[135], у тебя в хранилищах почти пятьдесят тонн нашего золота.

— На самом деле больше пятидесяти, — уточнил Зеппелин Дун. На лбу у него выступили капельки пота. — Мой старик дал мне все цифры: всего миллион семьсот девяносто две тысячи шестьсот шестьдесят восемь унций, а слитков по пять таэлей — двести девяносто восемь тысяч семьсот семьдесят восемь. — Воздух в просторном зале был теплый и влажный, и окна открыли. Сорокалетний мужчина с маленькими узкими глазками, Зеппелин Дун, старший сын Прижимистого Дуна, был хорошо одет, плотно сложен и по-английски говорил как представители высшего класса. Прозвали его так из-за кинофильма, который Прижимистому случилось посмотреть в день его рождения. — Верно, Ричард?

Ричард Кван подвинул лежавший перед ним листок с повесткой дня, на котором было отмечено количество золота и текущий баланс «Нельсон трейдинг». Если сегодня вечером придется расстаться с этим золотом в слитках и наличностью, это будет тяжелый удар по ликвидности банка, а когда новость просочится, — а она, конечно, просочится, — пошатнется вся его структура.

— Что ты собираешься делать, болван, кость собачья? — орала на него жена перед его отъездом из офиса.

— Тянуть, тянуть и надеяться, что...

— Нет! Скажись больным! Если ты болен, ты не можешь отдать им наши деньги. Ты не можешь ехать на собрание! Быстро отправляйся домой, и мы сделаем вид...

— Не могу, Тайбань звонил мне лично. И эта собачья кость Мата тоже звонил! Я не смею не пойти! О-хо-хо!

— Тогда выясни, кто все это затеял, и откупись! Где твоя голова? Кого ты задел? Должно быть, кого-то из этих грязных гуйлао. Найди этого человека и откупись, иначе мы потеряем банк, членство в Скаковом клубе, потеряем лошадей, потеряем «роллс-ройс» и свою репутацию навсегда! Айийя! Если банк обанкротится, ты никогда не будешь сэром Ричардом Кваном, хотя мне самой наплевать, буду я леди Кван или нет, о нет! Сделай что-нибудь! Найди...

По спине катился пот, но Ричард Кван сохранял самообладание и пытался найти выход из лабиринта.

— Золото в сохранности. Сохранней и быть не может. Все в порядке и с вашей наличностью. Мы были банкирами «Нельсон трейдинг» с самого начала, и никогда не возникало даже намека на неприятности. Мы шли на большой риск вместе с вами вначале...