Благородный дом. Роман о Гонконге.

«Абердин, — думал он. — Кто там у нас в Абердине? Один из двух сотен контрабандистов. Первенство держит, конечно же, Четырехпалый У. Четырехпалый У со своим большим черным „роллс-ройсом" (номерной знак — счастливая восьмерка), чертовым громилой Током Два Топорика и прытким племянничком, у которого американский паспорт и диплом Йельского — Йельского ли? — университета. На первом месте Четырехпалый. Потом Пун Хорошая Погода, Контрабандист Ба, Та Сапфок, Рыбак Пок... Господи, список бесконечен, это только те, о которых мы знаем. Так, а в бухте Мирс, на северо-востоке, рядом с Новыми Территориями? Братья Ба, Большеротый Фан и тысяча других...»

— Ну что ж, — подвел черту он, очень и очень довольный. Что-то подсказывало ему: это Четырехпалый, хотя слухи никак не связывали старика У с торговлей героином. — Услуга за услугу: передайте вашему журналисту, что сегодня из Пекина прибывает наша парламентская делегация, которая была там с визитом... Что случилось?

— Ничего. — Питер Марлоу старался, чтобы на лице ничего не отразилось. — Что вы говорили?

Армстронг пристально посмотрел на него и продолжил:

— Делегация прибывает из Кантона дневным поездом. В шестнадцать тридцать две на границе они пересядут с поезда на поезд. Мы узнали об изменениях в планах только вчера вечером, так что, возможно, вашему приятелю удастся взять эксклюзивное интервью. Похоже, им много чего удалось достичь.

— Спасибо. От имени моего приятеля. Да, спасибо. Я немедленно передам ему. Ну, мне надо идти...

К ним торопливо подошел Брайан Квок.

— Привет, Питер. — Он тяжело дышал. — Роберт, извини, но Кросс хочет видеть нас немедленно.

— Да пошло оно все к черту! — устало произнес Армстронг. — Говорил тебе, лучше подождать, прежде чем докладывать. Этот ублюдок вообще никогда не спит. — Он потер лицо, чтобы снять усталость. Под налитыми кровью глазами лежали тёмные круги. — Бери машину, Брайан, встретимся у главного входа.

— Хорошо. — Брайан Квок быстро ушел. Обеспокоенный Армстронг проводил его взглядом.

— Городская ратуша горит? — шутливо спросил Питер Марлоу.

— В нашем деле всегда где-нибудь горит, парень. — Полицейский глядел испытующе. — Пока я не ушел, Питер, хотелось бы узнать, чем вас так впечатлила новость о торговой делегации.

Помолчав, Марлоу ответил:

— Я был знаком с одним из них во время войны. С лейтенантом Робином Греем. Он был начальником лагерной полиции в Чанги последние два года[155]. — Теперь его голос стал ровным, немыслимо ровным и ледяным — Армстронг и не думал, что такое возможно. — Я ненавидел его, а он ненавидел меня. Надеюсь, что не встречу его, вот и все.

На другой стороне ипподрома, за кругом победителя, Горнт следил в бинокль, как Армстронг двинулся вслед за Брайаном Квоком. Потом, задумавшись, перевел окуляры на Питера Марлоу, который неторопливо направлялся к группе тренеров и жокеев.

— И везде-то он сует свой нос, ублюдок! — прошипел Горнт.

— А? Кто? О, Марлоу? — хихикнул сэр Дунстан Барр. — Он не сует нос, просто хочет как можно больше узнать о Гонконге. Его завораживает твое темное прошлое, старина, твое и Тайбаня.

— А у тебя нет семейных тайн, Дунстан? — мягко спросил Горнт. — Ты хочешь сказать, что ты и твоя семья кристально чисты?

— Боже избави! — благодушно откликнулся Барр, спеша задобрить Горнта. — Боже милостивый, нет! Копни поглубже любого англичанина — и наткнешься на пирата. Мы все под подозрением! Такова жизнь, а?

Горнт промолчал. Он презирал Барра, но тот был ему нужен.

— Я тут в воскресенье собираюсь устроить гулянку на яхте, Дунстан. Не хочешь поехать? Тебе будет интересно.

— Вот как? И кто будет почетным гостем?

— Я хотел пригласить только мужчин — без жен, а?

— Ага! Тогда я тоже играю, — тут же просветлел Барр. — Можно взять с собой подругу?

— Хоть две, если есть желание, старина. Чем больше, тем веселее. Будут только свои, люди надежные и проверенные. Пламм — он добрый малый, а его подруга чертовски веселая малышка. — Горнт заметил, что Марлоу двинулся в другую сторону: писателя окликнул кто-то из группы распорядителей, где главенствовал Дональд Мак-Брайд. Горнту вдруг кое-что пришло в голову, и он добавил: — А не пригласить ли мне и Марлоу тоже?

— Зачем, если ты считаешь, что он везде сует свой нос?

— Возможно, ему будет интересно послушать подлинную историю Струанов, наших отцов-основателей, пиратов прошлых и нынешних. — На лице Горнта блуждала улыбка, а Барр терялся в догадках, что за дьявольщину тот задумал.

Полнокровный толстяк вытер лоб.

— Господи, хоть бы дождь пошёл. Знаешь, Марлоу летал на «харрикейнах». Сбил трех проклятых «бошей» во время «Битвы за Англию», до того как его послали в Сингапур, в эту жуткую мясорубку. Никогда не прощу чертовым япошкам того, что они делали с нашими парнями там, здесь и в Китае.

— Я тоже, — мрачно согласился Горнт. — А ты знаешь, что мой отец был в Нанкине в тридцать седьмом, во время «Нанкинской резни»[156]?

— Нет. Господи, как он оттуда выбрался?