Благословение небес

Очнувшись от грез, она заставила себя встряхнуться. Она ведет себя как сумасшедшая! Ведь именно себя она сейчас вообразила сидящей рядом с ним у камина. Отогнав эти мысли, Элизабет попыталась занять свой ум чем-нибудь другим. Бесцельно оглядевшись, она подняла голову и вдруг… увидела это! На огромном старом дереве был устроен большой шалаш. Густые ветви и плотная листва древнего дерева почти скрыли его от посторонних взглядов. Заинтересовавшись, она подозвала викария, который прогуливался неподалеку.

— Это шалаш, — объяснила она ему на случай, если он не понял, что это такое. — Как вы думаете, ничего, если я залезу туда и посмотрю? Наверное, вид оттуда открывается изумительный.

Викарий с сомнением посмотрел на ступеньки, ведущие наверх, которые представляли собой не что иное, как старые доски, привязанные к дереву.

— Я думаю, это может быть небезопасно,

— О-о, об этом не беспокойтесь, — бойко сказала Элизабет. — Элберт всегда говорил, что я лазаю как обезьяна.

— Кто такой Элберт?

— Это один из наших грумов, — объяснила она. — Он вместе с двумя плотниками построил мне дома такой же шалаш.

Викарий посмотрел в сияющее лицо Элизабет и не смог отказать ей в таком маленьком удовольствии.

— Ну что ж, думаю, ничего страшного в этом нет, если вы обещаете, что будете осторожны.

— О, конечно, я обещаю.

Элизабет сбросила туфли и несколько минут кружила, поднимаясь по дереву, а потом исчезла в вышине — там, где уже не было ступенек. Дункан был поражен, когда понял, что она взобралась на дерево без помощи старых досок. Он стал кричать, чтобы она была поосторожнее, но вскоре понял, что в этом нет необходимости — Элизабет уже достигла середины дерева и направлялась к шалашу.

Элизабет уже добралась до той ветки, где находился пол шалаша, и заглянула внутрь. Он оказался достаточно высоким, чтобы она могла стоять в нем, не сгибаясь, видимо, Ян был очень высоким даже подростком. Она с интересом оглядела старый столик, стул и большой деревянный ящик. Больше в шалаше ничего не было. Отряхнув руки, девушка выглянула в окно шалаша, и у нее перехватило дыхание от открывшейся перед ней красоты — холмы и долины в полном цвету, вишня, боярышник, колокольчики… Она отвела от окна восхищенный взгляд и снова осмотрела небольшое помещение. Взгляд ее снова упал на выкрашенный белой краской ящик, и она присела и смахнула с него пыль. Через всю крышку проходила надпись: «Частная собственность Яна Торнтона. Не открывать — опасно для жизни!» Но, видимо, мальчик посчитал словесное предупреждение недостаточным и потому ниже нарисовал череп с костями.

Элизабет смотрела на ящик и вспоминала свой собственный шалаш, где она от одиночества устраивала чаепития со своими куклами. У нее тоже был свой «сундук с сокровищами» — правда, ей не было нужды рисовать на нем череп с костями. С задумчивой тихой улыбкой она попыталась вспомнить, какие же сокровища хранила в своем огромном сундуке с блестящими медными петлями и замками. Ожерелье, вспомнила она, подаренное ей в шесть лет отцом, миниатюрный кукольный фарфоровый сервиз, который ей подарили родители в семь лет, ленты — тоже для кукол.

Она смотрела на старый ящик и думала, что этот взрослый сильный мужчина когда-то тоже был ребенком и так же, как она, имел свои тайные сокровища и придумывал себе игры.

Заглушив угрызения совести, Элизабет положила руку на замок. Наверное, ящик пуст, сказала она себе, поэтому нельзя считать это настоящим подглядыванием…

Девушка подняла крышку ящика и в недоумении уставилась на его содержимое. Сверху лежало ярко-зеленое перо, должно быть, попугая, подумала она, под ним — три одинаковых серых камушка, по какой-то причине имевшие для маленького Яна особенную важность, так как они были тщательно отполированы и оглажены. Рядом с камушками лежала большая морская раковина с нежно-розовой внутренностью. Вспомнив, как родители тоже однажды принесли ей раковину, Элизабет подняла ее и приложила к уху, слушая монотонный шум моря, потом осторожно отложила ее и достала набор цветных карандашей. Под ними обнаружился небольшой альбом для набросков. Элизабет взяла его в руки и открыла. Глаза ее восхищенно расширились, когда она увидела мастерски выполненный набросок красивой молодой девушки на фоне моря, с длинными, развевающимися на ветру волосами. Девушка сидела на песке, подвернув под себя ноги, и разглядывала большую раковину, точь — "-точь такую же, какую только что рассматривала Элизабет. На следующем рисунке была изображена та же девушка, которая немного искоса смотрела на художника и улыбалась ему так, словно они оба знали какой-то секрет. Художнику удалось изумительно точно поймать позу, выражение лица и настроение девушки. Все детали были тщательно выписаны, Элизабет даже смогла разглядеть медальон на ее шее.