Благотворительность семьи Романовых, XIX — начало XX в.

Для обсуждения путей ее решения, в мае 1915 г. в Петрограде состоялось совещание, в котором участвовали представители 22 открытых к тому времени губернских отделов комитета, 17 губерний и 3 градоначальств, на территории которых предполагалось открыть новые отделы, а также представители общественных благотворительных организаций и частные лица – всего 130 человек. В итоге дискуссии был сделан вывод: призрение мирного населения, лишившегося в результате военных действий средств к существованию (включая потерю единственного кормильца), должно взять на себя государство. Но для этого следовало, как минимум, скоординировать деятельность всех структур, занимавшихся помощью беженцам, под управлением какого-либо государственного учреждения. Однако о подчинении Татьянинского комитета любому госучреждению или умалении его роли не могло быть и речи. Он считался не государственной, а общественной организацией. Исходя из этого, «соединенное собрание «…признало необходимым, чтобы комитету ее высочества был придан характер государственного установления постоянного типа, приближающегося по своему устройству к главному Управлению Российского общества Красного Креста»[470]

. Но Красный Крест тоже являлся общественной организацией, фактически выполнявшей государственные задачи. В указанном случае речь шла о том, чтобы Татьянинский комитет стал главным общегосударственным органом по призрению беженцев, получив от власти все необходимые полномочия, но при этом сохранил независимость от других государственных установлений и свой статус.

Увеличение в 1915 г. потока беженцев из западно-русских и прибалтийских губерний потребовало от государства дополнительных мер по их приему и обустройству. Усилий Татьянинского комитета было недостаточно. Законом от 30 августа 1915 г. «об обеспечении нужд беженцев» их призрение прямо возлагалось на Министерство внутренних дел. Но предусматривалось участие в этом важном деле земств, городских общественных управлений, общественных организаций и частных лиц. «заботы по обеспечению материальных и духовных нужд беженцев возлагаются, – говорится в Положении об обеспечении нужд беженцев, включенном в закон, – в порядке мер государственного попечения… на Министерство внутренних дел, Главноуполномоченных по устройству беженцев, губернаторов и градоначальников, на земские учреждения и городские общественные управления и на местные комитеты»[471]

. Положение предписывало представителям государственной власти «приглашать к широкому с ними сотрудничеству в деле обеспечения нужд беженцев общественные и частные учреждения, осуществляющие однородные с этим делом задачи, отдельных лиц обоего пола, желающих облегчить положение беженцев, и вообще все местные общественные силы»[472]

.

Для обсуждения всех вопросов, связанных с помощью беженцам, при МВД создалось особое совещание по их устройству, получившее статус «высшего государственного установления». В его состав вошли представители Госсовета, думы, представители министерств – военного, иностранных дел, финансов, народного просвещения, торговли и промышленности, путей сообщения, главного управления землеустройства и земледелия, кавказского наместничества, Управления верховного начальника санитарной и эвакуационной части, главноуполномоченные по устройству беженцев, представители российского Красного Креста, земского и городского союзов, а также национальных общественных благотворительных организаций, оказывавших помощь беженцам своих диаспор. Представительство общественных организаций в государственном «установлении» было, как видно, более широким, чем в центральном управлении Татьянинского комитета.

Принятие закона о помощи беженцам привело к тому, что в России образовались две структуры по оказанию социальной поддержки этой категории лиц – Татьянинский комитет и Министерство внутренних дел с особым совещанием. Закон не лишал полномочий Татьянинский комитет, но и не оговаривал конкретно порядок его взаимодействия с МВД и особым совещанием. В этой ситуации более продуктивным было бы включение представителей комитета в состав совещания и использование созданных к тому времени отделений для организации общегосударственной помощи беженцам на местах. Однако Татьянинский комитет считал необходимым сохранять, как и прежде, самостоятельность. В циркуляре, направленном комитетом 11 октября 1915 г. местным отделениям и сотрудничавшим с ними национальным организациям, указывалось: «Хотя беженцы и входят в общее число лиц, пострадавших от военных бедствий, но многие категории таковых пострадавших вовсе не бежали из-под своего постоянного крова, а бедствуют от войны в пределах внутренней России или же в областях ее, ныне занятых врагом. Комитет оказывает помощь и им, из чего приходится заключить, что рамки комитетской помощи всем пострадавшим от войны значительно шире рамок, указанных законом 30 августа для правительственной помощи исключительно только беженцам»[473]. Так обосновывалась целесообразность сохранения Татьянинского комитета.