Блатной фольклор

Это, по сути, дела первое мое стихотворение которое я написал в своей жизни. Написал я его много лет назад… Лет, наверное, семь. Называется: "Грустная вокзальная"

Я уезжал, представьте, уезжал…Меня совсем никто не провожал,А если кто и был из провожал —Так это — сам седеющий вокзал.Мычали тепловозы, как быки,Стучали по перрону каблуки —И каблучки модерные девиц,И каблуки вагонных проводниц.А было очень жарко и тесно,И грустно было и чуть-чуть смешно.И пуст, казалось, вовсе был перрон,Хотя пустым и вовсе не был он.Все провожали и встречали,Смеялись, плакали, кричали…

И я смеялся и кричалВнутри, а внешне я молчал.И мне хотелось жарких слов,Обьятий, поцелуев и цветов.Увы! Я был никем непровожаем,Хоть был всегда я всеми уважаем.Но вдруг, желанные, сквозь шум и гам,Перрону по ушам, вагонам по сердцамУдарили слова "Счастливого пути!"И стало легче чемодан нести.Я взял слова, положил в кошелек.В том кошельке я лучшее берег.Мне показалось, это для меняИ для других, таких же как и я.Кому не жали на прощанье рук,Кого не провожал ни брат, ни друг.

Я, диктором растроганный, сказал:

"Спасибо, друг, седеющий вокзал!"

Вот я и снова стою на пороге…

Это — чисто биографичная песня.

Посвящаю ее своей матери.

Вот я и снова стою на пороге,Вязаный коврик топчу,В верную дверь из неверной дорогиНервно, как дятел, стучу.Старые шторы старинной работы,Та же герань на окне,И пожелтевшие старые фотоТак же висят на стене."Здравствуй, Маманя!", и на пол вязанияПадает серый клубок.

Шею мою оросила слезами:

"Господи! Ты ли, сынок?..

Я уже все проглядела окошко,

Все перемерила сны

И поседела, как видишь, немножко

С той позапрошлой весны."

В гордом смущении мне показалаМайку, что раньше носил.И, улыбаясь, сквозь слезы сказала:

"Видишь, храню ее, сын…

Все это время ее не стирала,

Запах все твой берегла.

Как затоскую, достану, бывало…

Смотришь, тоска отлегла.

Что ж ты не ешь? Иль сготовлено просто?

Вижу — устал ты, усни."

Стелется белая-белая простынь,Светлыми будут и сны.Будут мне сниться белые рощи,Черные птицы лететь,Будут всегда наши матери прощеИ метче на жизнь смотреть.Видно, такая у них уж судьбина,Чтоб не случилось — всегдаВстретят, накормят, постелят для сына,А сами не спят до утра.Птиц убаюкал серебряный иней,Белая песня берез.Снится всегда нам пух тополиныйСтарых оставленных гнезд.

Многостоящий утюг

Он, действительно, многостоящий, потому что дорого обошелся мне и тем товарищам, которые со мной участвовали, когда я его покупал.