Блажен, кто смолоду был молод

Шолохов получил мировое признание – Нобелевскую премию за «Тихий Дон».

Все писатели – и наши, и западные – всегда выступали за народ, за бедных, за трудящихся и против богатых паразитов, за справедливость.

Кино – важнейшее из искусств – создавалось на мировом уровне. Фильм «Чапаев» вошел в сто лучших картин всех времен и народов. Режиссеры Ромм, Козинцев, Хейфец, Эйзенштейн и другие признаны всем миром, увековечены на скрижалях истории мирового кино.

Народ и он в том числе любили замечательных артистов – Черкасова, Бабочкина, Чиркова, Ванина, Любовь Орлову, Валентину Серову и еще многих других. Признанную всем миром систему Станиславского использовали для воспитания Колесова.

Такова была культура, она призывала: «Ребята, давайте жить дружно». 7)

Идеи. В военном детстве была одна идея, одна мечта – общая для всех: когда же кончится война? Тогда наступит всеобщее счастье.

Ночью радио сообщило о победе. Утром двенадцатилетний мальчик прошел по Суворовскому и Невскому проспектам до Дворцовой площади. Народу было немного, местами собирались радостные, торжествующие группы.

Он еще ждал отца. Ходил встречать поезда с фронтовиками. Через несколько лет стало ясно, что не вернется. Погиб в 33 года. Разорвался, сгорел, растворился в космосе.

С идеями проблем не было. Равенство, свобода, братство. От каждого по способностям, каждому по труду.

Мощный бас начинает медленно, раскатисто:

Широка страна моя родная,Много в ней лесов, полей и рек.Я другой такой страны не знаю,Где так вольно дышит человек.

Хор по радио и люди за праздничными столами подхватывают:

От Москвы до самых до окраинС южных гор до северных морейЧеловек проходит как хозяинНеобъятной Родины своей.

Душа ликует!

Идейные сомнения оставались всё теми же: прекрасными и благородными словами не пользовались в обычной жизни. По приезду в Ленинград он не обнаружил и здесь книжно-киношных людей. Опять успокоил себя: он еще найдет их в мире науки, техники, искусства…

Партия так объясняла недостатки людей: человек, мол, рождается хорошим, но портится от родимых пятен капитализма или от отдельных недостатков социализма. Он нашел свое объяснение: дурное переходит от родителей к детям, от них к следующему поколению, и так без конца. Поэтому люди никогда не станут хорошими. У него появилась такая задумка: надо детей отделить от родителей и поручить их воспитание только хорошим людям. Таким как он, Сталин, Зощенко и другие. Насчет Сталина понятно, сегодняшние дети тоже уважают сегодняшних вождей. Почему Зощенко, юморист, насмешник, попал в эту компанию? А потому, что писал о людских слабостях весело и добродушно.

Тогда мальчик не знал, что попал пальцем в небо. Отделять детей предлагали почти все утописты. Однако по последним данным науки установлено, что без родительской ласки будет еще хуже. Так что пусть уж воспроизводится греховность в семье, это меньшее зло.

Эта идея отъема детей врезалась в память – как раз тогда партия заклеймила Зощенко. В 14 лет трудно сомневаться в решении партии. Ладно, подумал он, мал еще, не понимаю. Через несколько лет партия признала свою ошибку. А он не переставал любить Зощенко.

Вообще он и его товарищи любили свободомыслие. «Академик» как-то заговорил о Сталине:

— Тебе не кажется, что у нас явный перебор с восхвалением Сталина? Любая доярка истошно вопит по радио о любимом вожде, к месту, а больше не к месту.

— Да, но это же малограмотные люди, наверно, они считают своим долгом обязательно об этом сказать.

— Но есть же журналисты, руководители. Они-то должны понимать, что это уже перебор, надоедает слушать эту трескотню.

— Согласен. Конечно, Сталин великий человек, но, наверно, и ему эта трескотня не нужна.

С «артистом» Колесов обсуждал искусство:

— Как тебе кантата Мурадели? Помнишь: «Вождь народов, я славлю твою волю что крепче стали».

— А дальше: «У меня в голове много дум о тебе, мой любимый Сталин». Музыка отличная, текст подхалимский.

И «артист» убежал по своим делам.

Однажды «академик» неожиданно заговорил о евреях:

— Ты замечал, что все евреи защищают друг друга?

У Колесова отклонений по национальному вопросу не было. «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» «Нет ни эллина, ни иудея» – то же самое, но из Евангелия. При евреях не принято было произносить даже само слово «еврей». У самого же «академика» польская фамилия, в роду были французы, еще кто-то, но поляков он не нашел.

— Да нет, не замечал.

— А ты приглядись, практически по любому поводу встают грудью. Вспомни, как они защищали Гускина.

— Но его защищали и русские. У нас в классе из 22 учеников восемь евреев. Трудно делать выводы.