Бледное солнце Сиверии

— Ты оружие в руках держал? Топорная работа! — возмущался я, приподнимая искромсанную голову Асыки. — Заверни её во что-нибудь.

Боян бросил топор. Я меж тем собрал своё оружие. Затем снял с пояса орка ножны для скеггокса (действовать одной рукой было весьма затруднительно) и прицепил себе. Божилов завернул голову и стоял над ней с широко раскрытыми немигающими глазами.

— Ты там спишь? — сурово спросил я. — Хватай свёрток, и живо идём в стойбище.

Ветер периодически утихал, и до моих ушей по-прежнему доносились звуки битвы. Не знаю, какая сейчас польза будет от меня (левая рука не работает, следовательно, стрелять из лука не смогу; да и рубиться уже двумя мечами тоже не получится), но всё же моё место должно быть сейчас наверху.

Полчаса трудного подъёма и мы с Божиловым вышли к восточным воротам.

В стойбище, что говорится, царил полный хаос. Я пару минут пытался разобраться, а Боян растерянно крутил головой и постоянно бормотал:

— О, Сарн! Помоги… Сарн… Что делать, Бор? — закричал он мне.

Я увидел небольшую группу наших ратников у горевшего шатра. Они добивали нескольких орков. За ними стояла урядница. Судя по её полусогнутой позе, и судя по тому, как она прижимает правую руку к животу, Мила была ранена.

— Туда! — вскомандовал я.

Мы быстрым шагом добрались до своих, и я приблизился к Огоньковой.

— Какова ситуация? — спросил я.

Мила подняла бледное лицо и сквозь зубы проговорила:

— Упорные… суки…

Огонькова на вид была совсем плохонька. Помощи урядница не просила, не в её правилах, а я не отчего-то не рискнул об этом поинтересоваться.

— Мирон тебе покажет… Вот, что… Бор… — Мила тяжело дышала, — весь грех этот (тут урядница кивнула на полуразрушенное стойбище) я беру на себя. А ты… доведи дело до конца. Помоги ребятам…

Какой грех? Что она имела в виду?

Додумать не успел. Выросший словно из-под земли десятник позвал за собой.

— Они засели вон меж теми шатрами, — подскочил десятник Мирон. — Хорошо там заперлись. Не подобраться.

Я выглянул в указанном направлении.

— Нас тут ждал… сюрприз, — прохрипела Огонькова и криво усмехнулась. — Глянь, кто заправлял у орков.

Мирон тут же куда-то отбежал. Я ещё раз кинул взгляд на обороняющихся у западной стороны частокола орков, и побрёл за десятником.

— Вот! — кричал тот, пытаясь что-то поднять.

Отсюда плохо было видно. Я медленно подходил, и с каждым шагом всё яснее становилось одно: на снегу лежала длинная худая фигура… человека из племени Зэм.

— Восставший? — даже не верилось.

— Он, собака, командовал орками. Мне и самому бы не верилось, скажи кто-нибудь об этом. Но я видел… собственными глазами… Мы еле-еле его свалили и закололи… Живучий, зараза!

Я приблизился и присел возле мертвого тела. Этот Восставший совсем не походил на ту нежить, которую мне пришлось видеть на Могильниках и у Гиблых Скал.

— А вот, гляди! — Мирон поднял с проталины щит.

— Д, неплохая вещь, — отмахнулся я, всё ещё разглядывая Восставшего.

— Да ты понимаешь, чей он? Ермолая Сотникова!

— Повтори.

— Сотникова, вот кого!

Снова амуниция Ермолая! Было бы смешно, не будь всё так грустно…

И ещё: если раньше, к примеру, у водяников, или у тех же гоблинов, во главе стоял орк, то тут, в стойбище — Восставший! Вот уж сюрприз, так сюрприз!

Я ошарашено уставился на Мирона. Помню, что был настолько поражён, что даже не слышал звука голоса десятника. Видел, как открывается его рот, как он эмоционально жестикулирует, но до сознания не добралось ни одно из его слов.

Голова соображала медленно. Мысли путались, носились одна перед другой…

— Так! — попытался собраться я. — Так!.. Где, говоришь, орки?

— Что? — не понял Мирон.

Я встал и решительно двинулся к замершему, как столб, Баяну.

— Эй, дай сюда свёрток! — приказал ему.

Божилов протянул мне его и тут же отошёл в сторону. Я в сопровождении Мирона добрался до наших сил, обстреливающих орков.

— Стойте! — крикнул я своим. — Прекратите!

Но меня практически не слышали.

— Перестаньте стрелять, — гаркнул я, что есть мочи.

Орков осталось четверо. Они прижались друг к другу, закрываясь щитами.

— Что тебе? — сердито бросили ратники. Они уже вкусили радостный экстаз победы и хотели поскорее покончить с врагом.

Я выступил вперёд и бросил к ногам орков свёрток. Он раскрылся, на снег выкатилась голова Асыки.

— Сдавайтесь, или с вами будет также. Узнаёте этот топор? — я вытянул правой рукой скеггокс.

Орки чуть приопустили щиты и насуплено глядели на меня. Надо было сохранить их жизни, чтобы попытаться выяснить про этого странного Восставшего. Кто он? Откуда? Что тут делал?

— Что ты хочешь? — хрипло бросил один из обороняющихся.

— Помощи вам ждать не от кого. Сдавайтесь, к чему бессмысленная бойня? В ней нет ничего героического…

— Для вас нет, — ответил орк. — Вы напали на нас, как голодные медведи, которых разбудили от зимней спячки. Перебили тут всех: стариков, наших жён…

Я сделал пару шагов на встречу, пытаясь показать дружелюбие на лице.

— Это вам за Острог! — гаркнул кто-то сзади. — За всех тех, кто пал там!

Следом полетела стрела, которая с глухим звуком воткнулась в окантовку щита одного из орков.