Бледное солнце Сиверии

Мы несколько мгновений смотрели друг на друга, не зная, что предпринять. Первым не выдержал воин, стоящий рядом с вожаком гоблинов. Он выхватил топорик и почти без замаха метнул в меня.

Бросок был неудачен. Оружие лишь скользнуло по плечу.

Выстрелить из лука я не успевал. Я даже не успевал выхватить мечи, потому прыгнул вперёд, стараясь сшибить нападавшего гоблина своим телом. Тот был довольно проворным малым и змеёй скользнул в сторону.

Я выпустил из рук лук и стрелу и потянул клинки из ножен.

Шаман, стоявший слева, взмахнул своей кривой палкой, и открыл, было, рот, чтобы произнести свои заклинания, как я его атаковал. «Кошкодёр» воткнулся в его голову, рассекая её напополам. И снова как всегда клинок «впился» в плоть.

Сзади с диким криком, от которого обычно у неподготовленного солдата наступает некий ступор, набросился Форк. Я видел, как второй воин постарался зайти со спины.

Вожак гоблинов был весьма искусным бойцом. Его короткий меч мелькал в воздухе со скоростью стрекозиных крыльев.

Удар. Блок. Финт. Снова удар.

Я чуть растерялся. Тут ещё надо было держать в поле зрения второго врага. Да к тому же, словно на зло, заныла нога, отвлекая от ритма битвы.

Удар. Ещё удар.

Остаётся одно: подставится.

Я быстро рассчитал варианты и принял решение. Упал на колено, словно споткнулся. Руки с мечами опустились на землю. Ладони обжёг холодный снег.

Форк яростно вскрикнул и замахнулся, рассчитывая разрубить мою голову.

Пожалуй, его очень удивило, что ни моей головы, ни меня самого не оказалось на месте. Я видел по-детски изумлённые глаза, когда фальшион прошил его грудь насквозь. Кожаная куртка громко лопнула, пропуская острое лезвие. Я надавил второй рукой на яблоко гарды, загоняя меч как можно глубже.

Второй воин успел подобрать свой топорик и отважно бросился в бой. В его лице не было и следа страха, и меня это снова несколько насторожило.

С такими лицами бьются или сверры, или безумцы.

Я толкнул тело Форка и он медленно сполз с фальшиона. Снег под его спиной быстро таял, окрашиваясь в багровые тона.

Удар. Я блокировал саксом. А потом нанёс последний удар, разрубая шлем, а под ним и мощный гоблинский лоб.

Вот и всё.

Я подобрал лук и посмотрел в сторону солеварни.

Там был весьма жаркий бой. Стрелять было опасно, поскольку мог легко задеть своих же.

Я бросился бежать к строениям. По снегу это делать было весьма тяжело.

Через пару минут, достигнув небольшой избы, я остановился и выпустил «молнию» в одного из гоблинов. Золотая стрела пробила куртку, оставляя на спине громадную дыру. Тело отбросила на несколько саженей в сторону.

Кое-кто из турора бросился ко мне. Я успел ещё раз выстрелить и схватился за мечи.

Воины были несколько неуклюжи. Справится с ними, не составило труда. И когда я покончил с нападавшими, то выяснилось, что сражаться больше не с кем.

Мы осмотрелись, а потом я подошёл к Холодку и схватил его за грудки:

— Тебе когда было сказано атаковать? — эмоции захлёстывали меня через край.

Я чувствовал себя предателем по отношению к Форку и его племени. Словно, это я напал на деревню и разграбил их храм.

— Но…

— Ещё раз проявишь подобное геройство, и я отрежу тебе уши.

Лицо Холодка снова стало каменным. Но смотреть глаза в глаза он не смог. Просто не осилил.

Хотя я и так понимал, что мой взгляд не всем приятен.

— Все целы? — сухо спросил я, отталкивая в сторону Холодка.

Ратники оглядели себя и по одному доложили, что целы.

Мы подошли к часовне, и Игорь первым открыл дверь.

В нос ударил неприятный запах человеческих испражнений. Когда глаза чуть привыкли к темени помещения, мы увидели несколько стонущих тел.

Ратники ошеломлёно смотрели то на людей, то друг на друга. Никто не решался сделать шаг навстречу людям, словно перед нами были прокажённые.

Я вытянул стрелу и зажёг её конец заклинанием. Помещение озарилось ярким жёлтым светом и нам наконец открылась вся картина…

— У каждого из них перерезано пяточное сухожилие на правой ноге, — говорил чуть позже Игорь. — Это, чтобы убежать не смогли.

Мы с ним стояли в стороне от тех семерых несчастных работников солеварни, которых заперли в часовне, словно свиней в хлеву. Добрыня вместе с Семеном стояли над изувеченным телом Лады, молоденькой жрице Света, принявшей обет и служащей здесь на Солёном озере. Её серое чистое платьице, расшитое символами Церкви, чуть развевалось на ветру, обнажая мертвенно белую кожу голеней. Глаза на лице были грубо выколоты, и почерневшая кровь засохла на некогда милом лице.

— Её убили, чтобы не смогла повредить своим «колдовством» гоблинам, — продолжал свой рассказ Игорь. — Наверняка это шаманы науськали Форка подобное сделать. Турора трусливы по отношению к тому, что связано с магией. И особенно боятся Церковь. Они всегда полагали служителей культа за сильных колдунов. А тут…

Я вдруг тоже подумал, что и сам, пожалуй, с недавнего времени не люблю магов, колдунов и тому подобных людишек. Мне хорошо запомнилось, что вытворял в Орешке Гудимир Бельский со своими врагами. Но гоблины убили Ладу, да ещё в часовне на Алтаре Света, не из-за страха.