Бледное солнце Сиверии

На пристани кипела повседневная работа. Местные рыбаки, те что пришли с промысла, вытаскивали корзины с рыбой. Их тут же подхватывали и куда-то уносили. Другие ладейки стояли на приколе, будучи в починке.

Я видел, как Конев разговаривал с несколькими гибберлингами, потом подошёл к вновь прибывшим рыбакам. Вернулся Темник минут через двадцать.

— Местные говорят, что видели небольшие группки водяников на всём южном берегу, — сказал он. — Прежде, пойдём вдоль него. Погоняем браконьеров. У Петрова Носа возьмём лодки и оттуда поплывём к Большому сосновому острову.

Конев не спрашивал, а утверждал. Каждое его слово звучало с такой сталью в голосе, будто он вбивал их в наши головы.

Мы отвернули в сторону, и пошли вслед за Темником на восток.

В отряде выделялся ещё один человек. Это тот мужичок с всклокоченной черной бородой, за цвет которой его и прозвали Смолой. Сам он был явно не из Сиверии. А если судить по форме лица, особенно скул, смуглой коже и разрезу глаз, его предками были степняки. Ко всему прочему, в его голосе чувствовался сильный южный говор.

Смола был слишком эмоциональным, постоянно что-то комментируя на всём нашем пути. Темник несколько раз останавливался и делал ему замечания. А однажды не выдержал и заехал Смоле в зубы.

— Закрой свой поганый черный рот! Ты не в трактире со своими собутыльниками. Если из-за твоей болтовни…

Дальше я не стал слушать и продолжил путь за проводником — высоким сухопарым человеком. В отличие от Смолы, он был очень немногословен и изъяснялся больше жестами. В отряде его прозывали Дедом.

Под вечер мы пришли к небольшому затону.

— Вон они, болезные, — прошептал Конев, указывая головой вперёд.

Мы засели за сухими кустами какой-то местной речной высокой травы и стали наблюдать.

Впереди в свете вечернего солнца были видны четыре темноватые фигуры. Я долго вглядывался, пытаясь внимательно их рассмотреть.

Водяников я видел уже в Светолесье у Белого озера. Местные же ничем особо не отличались от тамошних. Они носили короткие набедренные повязки. На огромной лупатой голове торчал высокий гребень, напоминавший рыбий плавник. В руках почти у каждого был длинный гарпун.

Водяники ходили подле берега, словно что-то выискивая. Чуть в стороне тлел небольшой костерок.

Конев подал сигнал всем приблизиться.

— Вы двое, — Темник указал на кого-то за моей спиной, — обойдёте через лес и засядете вон в тех зарослях. Если кто-то из этих тварей вырвется — быстро их кончайте. Нельзя дать никому уйти. Ну а мы выскочим и набросимся с берега. Всем ясно?

Моё мнение никого не интересовало. Я думал, что мы лишь прогоним водяников, а никак не убьём.

Дождавшись, пока двое наёмников займут позицию в зарослях, Темник дал команду нападать. И тут я сразу понял, что из всей нашей братии, настоящий опыт ведения боя имею только я, да Конев.

Остальные с диким гиком повыбегали из кустов и бросились бежать к водяникам. Рыбоголовые быстро среагировали и бросились наутёк.

Я услышал, как заматерился Конев. Быстро натянув тетиву на лук, я выхватил две обычные стрелы с широким лезвием наконечника и прицелился с колена.

Сердце на секунду замерло, тетива коснулась подбородка.

Дзын-нь! Обе стрелы стремительно помчались вперёд и через несколько мгновений на снег упали две фигуры.

— Ни хрена себе! — повернулся Темник. — Сдвоенный выстрел! Сколько слышал, но никогда не видел. И не верил, что такое возможно!

Я втянул ещё стрелы, но они уже не понадобились. Из зарослей выскочили наёмники и водяники остановились, понимая, что окружены. Они бросили на снег свои гарпуны и стали сдаваться.

Люди добежали до них. И уже через несколько секунд Смола радостно стал размахивать отрубленной головой. Раненых моими стрелами водяников тоже добили.

— Что дальше? — возбужденно плясал на месте Смола.

— Разрубите тела на части и выбросьте подальше в реку, — проворчал Темник.

Он повернулся ко мне и вскинув брови снова повторил:

— Сдвоенный выстрел! Это же невозможно! Стрелы мешают одна другой. Как ты умудряешься…

— Опыт, — отрезал я, разбирая лук.

— Молодец! — Темник широко улыбнулся.

Наёмники быстро расправились с трупами и мы пошли дальше к Петрову Носу, решив на ночлег остановиться там.

5

У воды было очень холодно. Мороз пробирал до самых костей. Утренний иней окутал всё вокруг: кусты, деревья, сухой рогоз, даже бороды людей.

— Ну что? — тихим шёпотом спросил нетерпеливый Смола.

Конев даже не обернулся, продолжая наблюдать за островом.

Водяники сильно удивляли, и одновременно пугали меня. Во всём, чтобы они не делали, я видел чуждость. Мне всё казалось непонятным, даже нереальным. Здесь не было ничего из того, что обычно называют словом «человеческий». Это всё равно, что наблюдать за жизнью, скажем, бобров, или жизнью волчьей стаи. И вроде бы и понятно, что делают, но почему, зачем именно так — все эти и подобные этим вопросы остаются висеть в воздухе.