Бледный гость

Но все-таки игра имела место быть, и игра смертельно опасная, и настолько же серьезная, поскольку несколько часов спустя, утром – едва Инстед-хаус засуетился перед близившейся свадьбой наследника поместья, – в грабовом саду было обнаружено тело Генри Аскрея, второго лорда Элкомба. Способ убийства был страшен: лорда с чудовищной силой натолкнули на стрелку солнечных часов, находившихся рядом с беседкой. Первым (не считая убийцы, конечно) его увидел один из садовников. Он обнаружил своего хозяина лежащим ничком на солнечном циферблате, с раскинутыми руками и ногами. Сначала садовник не узнал его. Он решил, что это один из гостей или даже кто-то из тех жалких лицедеев, напившийся вдрызг и заснувший здесь в такой вот неудобной позе. Но потом, подойдя ближе, он увидел безжизненное выражение распахнутых глаз своего господина. Рот был раскрыт, обнажились зубы.

Поначалу садовник не понял, что за черный треугольный предмет лежит на груди умершего. Только когда другие слуги, в том числе и дворецкий Освальд, пришли, чтобы опознать и убрать труп, выяснилось, что это был зауженный конец длинного медного гномона, чья вполне безопасная тень служила указателем времени. Он проткнул сердце и прошел насквозь. Скорее всего, Элкомба толкнули на циферблат и затем удерживали с невероятной силой и яростью, чтобы стрелка не только пронзила спину и сердце, но и вышла наружу из его груди. Черной она была от запекшейся крови. Под давлением металл погнулся, но не прежде, чем достиг цели своего назначения.

«Tempus edax rerum»

– было написано по кругу циферблата. В случае с хозяином Инстед-хауса эти слова оправдали себя: время действительно пожирает все.

Происшедшее можно было бы принять за несчастный случай. Элкомб, возможно, перебрав вина прошлым вечером (хотя трудно представить, что такого хладнокровного человека, как он, может погубить такая банальная вещь), или поддавшись приступу ярости, или же забывшись, поскользнулся и упал на солнечные часы в собственном саду, напоровшись на стрелку циферблата. А в мучительных попытках освободиться он только способствовал еще более глубокому проникновению в его тело острого, как кинжал, медного гномона.

Но все же тут чувствовался злой умысел человека. И тому доказательством стал Генри Аскрей-младший, которому надлежало в день летнего солнцестояния обручиться с наследницей Морлендов. Он показался на одной из тропинок сада, пока Освальд и бывшие с ним слуги отходили от первого шока и ужаса. Молча они разглядывали тело, соображая, как осторожнее всего снять его с гномона, чтобы унести в дом. Аскрей был в одной рубахе и бриджах. На лице его читалось недоумение. Одежда была сплошь запачкана кровью, бесспорно, его отца. Ему начали задавать вопросы, но он отмалчивался или же просто был не в состоянии говорить. Он остановился, слегка приоткрыв рот и даже не посмотрев (как позже вспомнили) на тело Элкомба. Потом вновь пошагал, словно был не в себе, словно его вовсе не касалось, что это утро – утро его женитьбы Освальд отдал приказ остановить его, двое крепких ребят схватили сына и наследника погибшего хозяина, отвели в дом и заперли в одной из комнат на нижнем этаже.

Я едва ли могу описать то оцепенение и последовавший за ним беспорядок, воцарившиеся в поместье, едва разлетелась новость об убийстве Элкомба. Смерть любого человека оставляет мрачный отпечаток в душах тех, кто его хоть как-либо знал. Так было со смертью Робина. Но эта, вторая по счету страшная смерть не шла ни в какое сравнение со смертью лесного жителя. Вернее, потрясение от нее. Поскольку один человек ушел в иной мир, обитая лишь на границе с миром людей, а второй жил в самом его центре. Чтобы объяснить точнее, Элкомб был вроде огромного колеса,[21]

от движения которого зависели сотни простых людей, от садовников до пивоваров, от поваров до егерей. Любили ли лорда или ненавидели, или же он с презрением относился к своим подчиненным – было не важно. Он являлся гарантом того, что множество мужчин, женщин и детей могут рассчитывать на кров, еду и одежду в обмен на работу в его поместье. И эта смерть, причем смерть при странных обстоятельствах, перевернула мир Инстед-хауса вверх дном.

Даже мы почувствовали всю горечь потери. В конце концов, Элкомб пригласил нас в свой дом, и, каковы бы ни были причины его к нам благосклонного отношения, мы могли только благодарить его за проявленное к нам внимание.

Однако беда была не столько в подвешенном состоянии, в котором оказались подчиненные лорда, сколько в его последствиях.

Во-первых, смерть Элкомба стала настоящим семейным горем для леди Пенелопы и Кутберта. Вдова весь день не выходила из покоев, Кутберт вообще исчез. Для них ужасным ударом было узнать, что виновник смерти Элкомба – это их плоть и кровь. Истинный кошмар отцеубийства.