Бледный гость

Филдинг объяснил, что, как и я, подозревал дворецкого в причастности к убийствам, произошедшим в Инстед-хаусе. Освальд утверждал, что был обеспокоен намечавшейся встречей его хозяина с сумасшедшим старшим сыном. Однако между ними существует более глубокая связь, – судья поднял руку со скрещенными пальцами, – связь, предполагающая, что Освальд знал гораздо больше, чем просто о намерениях Элкомба. То ли он, то есть Элкомб, отправился в сад, чтобы заставить молчать своего первенца и тем самым обеспечить благополучное заключение союза между вторым сыном и Марианной Морленд, то ли собирался прибегнуть к уловкам и подкупу, чтобы слабоумный покинул поместье… однако потерпел неудачу. И чтобы там ни произошло, Филдинг был уверен, что в том повинен именно Освальд.

– Он не мог точно знать, чему вы стали свидетелем той ночью, – объяснил судья. – После дачи своих показаний он внезапно понял, что разоблачил себя. Или то, что вы, должно быть, видели больше, чем рассказали. Поэтому решил подстеречь вас на обратном пути в Солсбери. Ведь на равнине нередко бесчинствуют разбойники, грабят путешественников.

– Наверное, он был очень предан памяти умершего хозяина.

– Только по большей части предан собственной памяти. К тому же, полагаю, у него были некие склонности и намерения…

– Насчет леди Пенелопы?

– Да, Николас. Вы тоже заметили.

До этого момента, надо сказать, не замечал, но порой ты не понимаешь, в чем суть, пока не произнесешь это вслух.

– Он был рядом с ней после смерти ее супруга, постоянно поблизости. Все тому свидетели. И с ее мужем он был в хороших отношениях. Но он ведь дворецкий!

– Что ж, всякое бывает, – сказал Филдинг, – например, герцогиня Суффолк вышла замуж за своего шталмейстера.

– А в одной из пьес Шекспира есть некий амбициозный дворецкий. Но он скорее комический персонаж.

– В отличие от Освальда. Ну, Николас, я очень надеюсь, что юного Генри Аскрея освободят завтра и он благополучно вернется домой.

Надежды судьи оправдались. Наутро Аскрея от пустили, и он отправился в Инстед-хаус. Леди Элкомб могла вздохнуть с облегчением: с ней оставались два сына из трех, хотя старшего признали только из-за его смерти. С другой стороны, могла ли она сильно горевать о первенце, если не видела его с тех пор, как он был совсем крошкой? Добавить к тому, что было известно о несчастном и о его роли в гибели отца… Не думаю, что кто-нибудь сильно сожалел о том, что тот сейчас покоится в семейном склепе.

Без сомнений, семья станет более сплоченной. Леди Элкомб со временем может вновь выйти замуж, когда ее вдовий наряд сменится на пурпурный. Генри Аскрея отныне никто не станет вынуждать жениться на Марианне Морленд или на ком-либо еще, а Кутберт. возможно, осуществит свое стремление играть на сцене… хотя, мне кажется, это вряд ли случится. Подобные вещи для аристократов – лишь прихоть, забава, не более.

Что же касается надежд Николаса Ревилла, то осуществиться им было не суждено.

Должен признаться, сердце мое сжималось в предвкушении провести ночь в доме судьи. Я почему-то решил – виной тому любовная лихорадка, – что, любезно приглашая меня, Кэйт имела в виду ее часть дома, чтобы, понимаете, оказать помощь молодому актеру. Да, конечно, я знаю, я сам себе все придумал… Но вы должны признать, исключать такой возможности не стоило.

Правда, когда мы с ее отцом подъехали вечером к дому, измотанные тряской и приведшие лошадь с перекинутым через ее спину трупом, это мало походило на достойное начало романической идиллии. На следующий же день Кэйт осматривала мои раны и, кажется, была очень счастлива в роли сестры милосердия, но не более. И я поцеловал ее! Правда, ответного поцелуя не последовало. На этом все закончилось, оставались лишь детали. Я должен был выступить с показаниями перед двумя судьями, рассказать об Освальда Идене и его намерении убить меня, а также торжественно заявить, что Адам Филдинг спас мне жизнь, подоспев вовремя.

Я, кстати, также слышал, что Питер Пэрэдайз, узнав о смерти брата, со смирением заявил, что на все воля Божья. Братья Пэрэдайзы нынче направлялись в Экстер, чтобы засорять там головы жителям своими неистовыми проповедями.

Я же должен был вернуться к обязанностям актера. Труппа уже добралась до Лондона, и мне тоже не терпелось вновь увидеть свой город. Но прежде чем уехать их Солсбери, я заручился обещанием Кэйт, что она непременно посетит «Глобус», чтобы посмотреть на нашу игру, когда приедет в столицу. В ответ же услышал то, на что надеялся: она приглашала меня навестить ее и ее тетушку в Финсбери. В общем, еще не все потеряно.