Блеф

Даже в это время тротуары были заполнены пешеходами, и никто не обратил особого внимания на Тома в плохо подогнанной маске. Дойдя до второго квартала, он почти успокоился. За последние двадцать лет он видел все уродство, предлагаемое Джокертауном, на экранах своих мониторов; теперь это был другой угол зрения на те же самые вещи.

В старые времена подъезд к «Дому смеха» был заполнен такси, из которых выходили пассажиры, и лимузинами, ожидавшими на обочине, когда закончится второй акт шоу. Но сегодня было безлюдно, даже швейцар отсутствовал, и когда Том вошел, то обнаружил, что гардеробная тоже пустовала. Он распахнул двухстворчатые двери – сотня лягушек разных мастей уставилась на него из серебристых глубин знаменитых зеркал «Дома смеха». Человек, стоящий на сцене, имел голову размером с бейсбольный мяч, огромные мешки шагреневой кожи свисали вдоль его обнаженного торса, раздуваясь и сжимаясь, как кузнечные мехи или волынка, наполняя помещение звуками странной печальной музыки, когда потоки воздуха выходили из дюжины отверстий. Том смотрел на него, словно зачарованный, пока не появился метрдотель.

– Столик, сэр? – Он был приземистым и круглым, как пингвин, лицо скрывала маска Бетховена.

– Я хотел бы увидеть Ксавье Десмонда, – сказал Том. Голос, приглушенный маской, звучал, словно чужой.

– Мистер Десмонд вернулся из-за границы только несколько дней назад, – ответил метрдотель. – Он был делегатом мирового турне сенатора Хартманна, – добавил он с гордостью. – Боюсь, сейчас он очень занят.

– Это важно, – заверил Том.

Метрдотель кивнул.

– Что я должен передать, кто его вызывает?

Том немного подумал.

– Скажите… старый друг.

Когда метрдотель оставил их наедине, Дес встал и вышел из-за стойки. Его движения были замедленными, тонкие губы плотно сжаты, а над ними свисал длинный розовый хобот, который рос там, где у нормальных людей обычно находится нос. Здесь, в одном с ним помещении, можно было заметить детали, которые не заметны на мониторе, – как он стар и как болен. Кожа свисала складками, как и одежда, глаза были подернуты пеленой боли.

– Как прошла поездка? – обратился к нему Том.

– Вымотался, – ответил Дес. – Я стал свидетелем всех невзгод мира, всех страданий и ненависти, и прежде всего мы вкусили его жестокость. Но я уверен, что для тебя это не новость. Все было в газетах. Он поднял хобот и обрамлявшими его щупальцами легко коснулся маски на лице Тома. – Прости, дружище, но, кажется, я не узнаю твоего лица.

– Мое лицо скрыто маской, – напомнил Том.

Дес устало улыбнулся.

– Первое, чему учится джокер, как узнавать лица, скрытые масками. Я старый джокер, а у тебя паршивая маска.

– Много лет назад ты купил маску, такую же дешевую, как эта.

Дес нахмурился.

– Боюсь, ты ошибаешься, я никогда не испытывал потребности скрывать свое лицо.

– Ты купил ее для доктора Тахиона. Маску цыпленка. – В глазах Десмонда мелькнуло беспокойство, смешанное с любопытством, но усталость так и не ушла. – Кто ты?

– Думаю, ты знаешь, – сказал Том.

Повисла долгая пауза. Затем старый джокер кивнул и опустился в кресло.

– Поговаривали, что ты погиб. Я рад, что это не так.

Эти простые слова и искренность, с которой Десмонд сказал их, заставили Тома устыдиться. На минуту он подумал, что лучше уйти, ничего не говоря.

– Пожалуйста, присаживайся, – пригласил Дес.

Том сел, откашлялся и попытался решить, с чего начать разговор. Молчание стало неловким.

– Я понимаю, – начал первым Десмонд, – наверное, для нас обоих странно, что ты вот так сидишь здесь, в моей конторе. Приятно, но странно. Но что-то привело тебя сюда, что-то сильнее желания повидаться со мной. Джокертаун в большом долгу перед тобой. Скажи, чем я могу помочь тебе.

И Том рассказал почти все. Он опустил причины, но сказал о своем решении и как надеялся избавиться от челноков. Во время разговора он не смотрел на Деса, его взгляд блуждал где угодно, но только не задерживался на лице старого джокера. Но он сказал, что хотел.

Ксавье Десмонд слушал его с вежливым вниманием. Когда Том закончил, то ему показалось, что Дес выглядел еще старше и еще изможденнее. Он медленно кивнул, но ничего не сказал. Щупальца хобота сжимались и расправлялись снова и снова.

– Ты уверен? – наконец спросил Дес. Том утвердительно кивнул. – Ты в порядке?

Дес слабо улыбнулся.

– Нет, – ответил он. – Я слишком стар, и здоровье оставляет желать лучшего, а мир не перестает меня разочаровывать. В последние дни поездки я не находил себе места от желания вернуться домой, в Джокертаун и в «Дом смеха». Что же, вот я дома, и что я тут нахожу? Дела идут по-прежнему плохо, банды беснуются на улицах города, новым президентом может оказаться религиозный шарлатан, который так любит мой народ, что желает изолировать от всех. А испытанный герой пожелал уйти в сторону, уклониться от драки. – Дес провел щупальцами по седым редеющим волосам и сконфуженно взглянул на Тома. – Прости меня. Это несправедливо. Ты столько рисковал и целых двадцать лет стоял за нас. Никто не имеет права требовать больше. Разумеется, если тебе нужна моя помощь, ты ее получишь.