Блеф

– Такому куриному дерьму, как ты, понадобится гробовщик, – угрожающе сказал Дубина. – Мистер Маззл реально обрадуется, если я ему твой член пришлю в пакете для сэндвичей. Гамбионе любят сосиски готовить, особенно из таких желтушных хренов, как ты.

– Нет времени с тобой ругаться, – сказал Джек.

– Сейчас будет, – сказал Дубина. И улыбнулся, приоткрыв рот так, что туда бы младенец поместился. – Только я и ты. Думаю, я как-нибудь справлюсь с небольшим аллигатором.

Дверь «Юношеских забав» распахнулась, и на улицу выскочила добрая дюжина ребят, хохочущих. Дубина остановился в нерешительности.

– Свидетели, – сказал Джек. – Остынь, парень.

– Я их всех сделаю, – ответил Дубина, оглядывая возможных жертв. Стукнул огромным уродливым кулаком правой руки по ладони левой. Звук был такой, будто кусок жаркого уронили с лестницы на кафельный пол.

– Решил гея попугать маленько? – сказал мужчина, судя по всему, главный в группе. Скривился, глядя на Дубину: – Все здесь шляешься, лох тупой?

Его рука нырнула под куртку и появилась обратно. Тускло блеснула вороненая сталь.

– Хочешь, чтобы я сыграл в Берни Гетца[3]?

Он рассмеялся.

– Не промахнусь, гарантирую.

Дубина поглядел на лица людей, стоящих полукругом.

– У меня работа есть, – сказал он Джеку. – А ты…

Он поглядел на мужчину с пистолетом.

– Тебе я голыми руками потроха вырву. Дождешься.

Он снова поглядел на Джека.

– А тебе сделаю больно по-настоящему.

– Но в другой раз, – сказал Джек.

– Пятерка тебе, на хрен.

Лучшего способа выйти из ситуации Дубина и найти не мог. Метнулся прочь от собравшейся толпы, топоча по асфальту.

– Неласково ты с ним, – сказал Джеку мужчина с пистолетом. Убрал оружие обратно. – Надеюсь, ты хорошо понимаешь, что делаешь.

– Спасибо, – ответил Джек. – Я этого парня не знаю. Просто попросил у меня прикурить.

Развернувшись, он пошел в противоположном направлении, не обращая внимания на шепот за спиной.

– Всегда пожалуйста, парень, – сказал ему вслед мужчина с пистолетом. – Удачи, приятель.

Джек свернул за угол и пошел в сторону другого квартала, плохо освещенного. Боже, как холодно. Он поежился. Зря куртку не надел. От холода на него напала вялость. Скверный знак. Он осторожно коснулся тыльной стороны ладони пальцами. Кожа стала твердой и чешуйчатой. Трансформация. Нет! Он побежал. Еще этого не хватало. Только не сегодня. Стресс дал себя знать. Его едва не стошнило.

Начал искать глазами вход в метро. Не важно, какая станция. Зеленая линия, красная. BMT, IRT, PATH, любая. Сюда, отсюда. Что угодно, только бы лестница вниз шла.

Потом поискал глазами, не идет ли где пар от земли. Вход в канализацию. Там можно спрятаться. Так будет лучше. В канализации нет людей. Эти скользкие и теплые тоннели приведут его в бухту. Хорошая охота. Джеку будет хорошо. Он вспомнил, как зубы аллигатора вцепились в саргана-альбиноса. Это было правильно. Вонищенка не станет переживать за рыбу-мутанта. Еда. Кровь. Смерть. Усталость. Пустота.

Джек заковылял дальше, в темноту, к лучащейся теплом решетке.

Я все это теряю, подумал он.

Вспомнил лица Майкла, Вонищенки. Корделию. Да уж, он все уже потерял. Все.

Джек скрылся в ночи.

Четверг

Громкости, с которой играла пиратская запись нового альбома Джорджа Харрисона, было достаточно, чтобы картины в рамках на стене офиса задрожали. Но площадь офиса была слишком мала, чтобы использовать усилитель кассетной деки на всю мощность. Это не был большой офис, и располагался он не в угловой комнате небоскреба делового центра, но все равно отдельный, с нормальными стенами и даже окном.

Корделия Шасон была вполне им довольна.

У нее был старый деревянный стол, на котором помимо компьютера была стопка дисков, кассет и рекламного материала. На противоположной стене висели фотографии Соколицы, Дэвида Боуи, Фантазии, Тима Керри, Лу Рида и других артистов. Тузов и простых людей. А посреди фотографий – огромное полотно с надписью «Я ХОРОША, ЧЕРТ ПОБЕРИ», вышитой крестиком. Позади справа от Корделии стояла огромная панель. На ней были выписаны имена, напротив которых стояли крестики, вопросительные знаки и пометки, типа «проследить за раскруткой», «религиозный фанатик», «не станет исполнять брит. кан.».

Запищал телефон. Корделия заметила это лишь через пару секунд. Крутанула ручку громкости и сняла трубку.

– Боже правый, Корделия, не думаешь, что иногда стоит наушниками пользоваться? – спросила Лус Алкала, одна из ее начальников.

– Извините, – ответила Корделия. – Меня снесло. Крутой диск. Я уже убавила громкость.

– Спасибо тебе, – сказала Алкала. – Никто еще не объявлялся из тех, кто хотел у нас раскручиваться?

– Проверю по списку. Может, Джаггер.

Она задумалась.

– Он пока не сказал «нет».

– Ты звонила ему на той неделе?

– Ну… нет.

Голос Алкалы стал слегка укоряющим:

– Корделия, я восхищена тем, что ты делаешь в рамках подготовки мероприятия. Но «Глобал Фан энд Геймз» занимается и другими проектами, не забывай.

– Понимаю, – ответила Корделия. – Извините. Я просто пытаюсь сделать все и сразу.

Пытаясь выглядеть увереннее, она сменила тему разговора: