<p>Ким Харрисон</p><p>Блеф Демона</p>

<p>Глава 1</p>

— Власти признали, что в моих действиях не было умысла, — произнесла женщина, и у меня дёрнулся глаз от её нарочито-соблазнительного тона и блузки с откровенным вырезом. Брайс развалилась на диване напротив, через низкий кофейный столик, лениво вытянувшись, будто ничего не случилось. Пришла первой и вела себя осторожно — двигалась с преувеличенной медлительностью, скрывая вампирскую резкость движений и клыки. Но именно эта сдержанность и настораживала больше всего.

— Я полагала, меня пригласили, чтобы я лично принесла извинения, — закончила она с насмешкой, и тщедушный мужчина во главе стола вспыхнул от гнева.

— Своё извинение можешь засунуть себе в гнилую, вонючую…

— Эй, эй, эй! — перебила я, вскидывая руку, пока они не перешли грань.

Опять,

 — подумала я, вытянув руку и потирая плечо, которое всё ещё ныло после их первой стычки. — Виктор, у О.В. не последнее слово. Сядь. Всем — выдохнуть. Выпейте чего-нибудь.

Губа приподнялась, обнажив сверкающий клык — бывший профессор Университета Цинциннати откинулся на спинку стула, сжимая в мёртвой хватке стакан с апельсиновым соком.

В качестве суброса города, мне порой приходилось вмешиваться в мелкие территориальные распри между вампирами — особенно когда дело касалось уже умерших. Пайк хотел, чтобы они пришли к какому-то соглашению, и, если уж два вампира не могли договориться, лучше всего было привести с собой самое тяжёлое оружие. То есть меня.

Я глубже утонула в роскошном кожаном кресле, бросая на них хмурый, настороженный взгляд — в том месте, где когда-то был вампирский укус, начало зудеть. Инфицированная вирусом рана отзывалась на феромоны, которыми оба мёртвых вампира щедро насыщали воздух. Виктор замолчал от злости, Брайс — от расчёта. Если уж я это чувствую, значит, живые вампиры внизу — тем более. Я скользнула взглядом через комнату на Пайка. Он кивнул и вытянулся во весь рост, направляясь включить воздухообменник на полную.

Снизу доносился ритмичный грохот слишком уж усердной живой группы, поднимавшийся по широкой, открытой лестнице вместе с пьянящим запахом пиццы и избыточного количества вампиров.

Пискари по пятницам, — подумала я, оглядывая просторную комнату. По-хорошему, группа должна была играть здесь, рядом с более шумной публикой, а не внизу, где сидели те, кто предпочитал спокойствие, бокал вина и тонкий подспудный прилив энергии от вечеринки. Но Пайк в последнее время стал использовать второй этаж как некое полу публичное пространство для урегулирования конфликтов. Кистен делал то же самое, только вместо мокрого бара и кольца кресел с диванами у него были бильярдный стол и танцпол. Тот самый бильярдный стол, что теперь стоит в моём святилище и служит запасной площадкой для начертания заклинаний. Наверное, его бы это устроило — даже несмотря на прогоревшее сукно и треснувший камень.

— Смерть Саши не была случайностью, — пробормотал Виктор, его глаза стали чёрными, как зрачки. Я посмотрела на телефон — Айви вела Констанс, и они опаздывали. — Брайс заманила Сашу в ситуацию, где та потеряла контроль, а затем убила её, прекрасно зная, что у меня нет второго наследника, способного выдерживать мои потребности.

Это действительно была проблема. И если случайная смерть среди мёртвых по негласным правилам не каралась, то преднамеренное устранение опоры другого — вполне.

— Именно это мы и должны выяснить, — сказала я, вновь бросив взгляд на экран.

— Заказать ещё выпивки? — предложил Пайк, и я поморщилась.

Ага, давайте ещё алкоголя в этот костёр, — подумала я, хоть и понимала логику. Алкоголь не замедлит их и не сделает спокойнее, но напомнит им, каково это — быть живыми, а это, может быть, и сдвинет их в более сговорчивое состояние.

Он и правда знает, что делает, — отметила я про себя, а тем временем изуродованный шрамами мужчина лет тридцати с небольшим неспешно подошёл к лестнице, изящным жестом подозвал бармена, который как раз поднимался. Чёрные волнистые волосы коротко обрамляли уши, а летний загар уже начал сходить. Бороды не было, но тёмная щетина придавала ему притягательную, «плохишескую» внешность. Формально он числился наследником Констанс — с тех пор как та перестала быть «мышкой». Знала я, конечно, что обоим это было противно: нежить могла питаться любой кровью, но по-настоящему жаждала крови родственных живых. А если донора ещё и любили — это почти заполняло дыру, оставшуюся от утраченной души. Потому-то и возникла традиция воспитывать живых наследников для поддержки вампиров-нежити.