Блеф во спасение

Навстречу вошедшей даме поднялись сразу двое старших офицеров. Дядя Гоша и директор Службы внешней разведки, по совместительству — председатель Русского исторического общества Валерий Ильич Глинский.

— Знакомься, Валера, — поцеловав свою протеже в щёку, генерал обнял её за плечи, — твоя будущая пресс-секретарь Елена Кочетова.

— Счастлив приветствовать княжну Фаворскую, — директор СВР с галантным полупоклоном поцеловал ей руку и обменялся рукопожатием с сыном покойного друга, разведчика-нелегала Отто Келебдаенена — Друзья, ввиду новых обстоятельств операция пойдёт по изменённому плану. Елена Николаевна, ваши успехи оказались настолько впечатляющими, что для вас было решено сделать исключение в части процедур приёма на работу.

На этот раз всё было по-честному. И по-русски. Лена и Миша увидели накрытый на четверых столик с яйцами всмятку, настоящим сливочным маслом из сливок и ароматными свежими булочками. Апельсиновый сок из этого продуктового набора смотрелся деталью из американского образа жизни. Ведь есть исключения, которые лишь подтверждают правила.

Как же полезны бывают разговоры ни о чём! В каждой фразе которых нет-нет, что-нибудь да подмигнёт, замаячит, сфокусируется. Директор СВР, глядя на симпатичную собеседницу доброжелательно и внимательно, о чудо, даже прочитал стихи. Собственного сочинения, между прочим.

Поэзией не увлекайся. Ведь так изменчива она.Лишь взглядом бережно касайся той, что в себя погружена.Стареющие нимфы строги и жадны до любви утех.В реке любви они — пороги. И то, конечно, не для всех.

Так Греция улыбкой манит, но наготове злой кинжал.Она любить себя заставит, но кинет в пасти диких скал.

Ведь это ж надо!.. Агент-нелегал проявляет женскую солидарность в шепоте на ушко, многозвёздный стратег «подсвечивает» бойцу цель залпом артиллерии поэтических форм. Открытым текстом. Ну, или почти открытым. Обстановка не казалась, а на самом дела была располагающей. И, привычная к актёрской среде, к чиновничьему общению без галстуков во время своей кочевой жизни, к эмоциональным разгрузкам первых лиц государства на их спецрейсах во время перелётах через Атлантику с помощью своей, милой и остроумной, проверенной прессы, Лена почувствовала себя рыбой в тёплом сытном пруду. В такие моменты главное — болтать ни о чём, главное, умно и увлекательно. Не касаясь темы. Политики, экономики. Изысканная лёгкость.

Ей это удалось. Вставая, генерал Александров незаметно подмигнул ей и показал большой палец. А директор СВР снова поцеловал ручку княжне и сам отодвинул дверцу купе, делая знак кому-то приблизиться.

— Дела, голубушка!.. Оставляю вам для консультаций моего помощника по историческому обществу. Григорий Антонов. Полковника Дубровина разрешаю публично расцеловать. Он по вам, друзья, уже соскучился. Лена, наша с вами новая встреча, обещаю, пройдёт в более спокойной обстановке.

И наклонился к самому её уху, положив в руку ювелирную коробку.

— Леночка!.. Ни при каких обстоятельствах, даже в душе, не снимай эти часы. Мысли твои угадать я не смогу, но всё произнесённое тобой или кем-то рядом поможет и нам подруливать ситуацию, и безопасность вашу обеспечивать по мере возможности. Про серёжки можешь забыть. Эта штука оказалась ненадёжной и вредной. Излучение на мозг. Сними. Твои в коробке.

— Ничего себе мир тесен!.. — бывшая журналистка даже открыла рот, увидев знакомые очки, усы и лукавую ухмылку бывшего военного спецкора НТВ, по диплому — учителя истории, с кем в командировках приходилось на несколько человек делить одну булку из бортового питания, запивая её виски

— Ленка? Так ты нашлась, мы-то думали, вообще не поверил бы. Если из профессии уходят такие как ты… Бедная журналистика. Осиротела.

— Гриша, щетину ты отрастил точно не для Stand-up[37]. Колешься, леший!

Старшие офицеры удалились вместе. Саша с Гришей и Лена с Мишей, как свита французского короля под Ла-Рошелью, смела остатки вкуснейшего завтрака, как ураган 29 мая — картонную пирамиду на Новом Рижском шоссе. После чего переглянулись и приступили к мозговому штурму, как известно, на голодный желудок, мало перспективному.

— Десятым символом, который мы вычислили, находясь уже в зоне Храма Гроба Господня, внутри кремлёвской стены в церкви Ризоположения, — продолжила Лена «кромсать» мудрёный логин, — являются две человеческие руки. Левая без одного пальца. Это, честно говоря, не очень понятно. Девять?

— Тебе не понятно потому, что это слишком понятно. Тот, кто уже смог войти на территорию крепости, как бы на новом уровне посвящения, — сказал новый участник группы, — пусть рука остаётся рукой. И цифрой девять.

— Разрешите вопрос Лене? — Михаил шутливо выпрямился, чувствуя себя как в штабе операции по освобождению античного города.