Блеф во спасение

— Если для дела, — серьёзно ответил Александр, — лично раков наловлю. Прикрывать тебя будет Миша на всём маршруте. На всякий случай вы — пара туристов из Екатеринбурга. Ловите покемонов на Никольской.

— Вполне убедительно, — заметил генерал, — хотя мода, вроде, угасает.

— Только не в Екатеринбурге! — возразила журналистка, — буквально вчера в чате главный редактор туристического сайта, родом оттуда, хвалился, что поймал зелёную белочку на ступеньках Исаакиевского собора в Питере.

— У интеллигентных людей и белочка интеллигентная, не помню, в каком это было сказано сериале. Детективном, кстати. Ближе к нашему детективу. Лена, у тебя есть соображения сейчас по поводу того, как эта штуковина работает? — полковник достал из фланелевого чехольчика узкий цилиндр. Червонное золото матово отсвечивало, — тут клеймо…

— Обалдеть, — Лена аккуратно взяла в руки произведение искусства, у которого была цена — бесконечность, — вы уверены, что это Леонардо? Что эксперты порекомендовали? Мне кажется, дело не только в том, что золото не подвержено коррозии, а горный хрусталь не мутнеет. Это минерал. Тут что-то ещё. Леонардо да Винчи дожил до 1519 года. Живописец, писатель и изобретатель. Гений своего времени. Теоретически София Палеолог могла заказать ему крипту через Аристотеля Фиоро-ванти. Хотя, скорее всего, это было поручено ещё одному итальянскому архитектору, Антонио Соляри. Он мог быть частично посвящён в замысел великой княгини, так как в 1491 году соорудил Никольскую башню… Место девятой остановки Via dolorosa.

— Посмотри внимательно. Клеймо Firenze[30]. Прибор точно не детский калейдоскоп, хотя принцип действия тот же. Четырнадцать вращающихся колец. Что за минералы находятся внутри, пока есть только предположение. Не хотели нарушать целостность конструкции. Там какой-то порошок.

— Вы гадаете на кофейной гуще, — вмешался генерал, — прямо сейчас вы двое — пополнять энергетические резервы организма в буфет. А я вызову вам консультанта физика и предупрежу коменданта Кремля.

Прокручивая в голове в десятый раз этот разговор, Лена дожевала свой горячий бутерброд и расправилась с грибным супом-пюре. Горячий чай с молоком и мёдом они заказали в картонных стаканах, чтобы не терять время. Михаил представления не имел, в каком ракурсе ломать собственную голову. И захватил в экспедицию то, что пригождалось всегда в лесу. Десантный нож и компас. Пистолет Стечкина с полной обоймой он носил с собой с утра.

— Ну, приедем мы на точку. А дальше что?.. — проворчал он в лифте.

— Откуда я знаю, что? Нострадамуса нашёл, — вздохнула Лена. — Там, на точке, оно само обязано на нас свалиться. Хотя у конкурентов не получилось. Уже не получилось, заметь. Видать, без русской смекалки — никак…

— Пропорции сравнить у Иерусалимского варианта и у московского?

— Попробуем. Никольская — восемьсот метров, в Иудее — шестьсот пятьдесят. До того, как был замкнут полукруг Китайгородской стены, улица называлась Священной. Что-то мне подсказывает, не только из-за трёх огромных монастырей на ней, — Лена из последних сил скрывала растерянность. Эрудиция без удачи — ничто в таких делах. А везения в последнее время в её жизни не наблюдалось. Не окажутся ли напрасными надежды, что на неё сейчас возлагаются? А если не выйдет ничего, как же трудно будет жить ещё и с новым камнем на душе.

Виноватая, даже жалобная улыбка Маргариты встретила её в автобусе. Не студенческое шапочное знакомство, а щемящее одиночество сблизило без всяких на то рассудочных оснований двух очень разных женщин. И перед выходом на суетливую Никольскую, хотя за всю дорогу обе не произнесли ни слова, Лена подмигнула эксперту-архивисту уже как союзнице. А Рита со всей мощью нерастраченной женской теплоты наяву, вопреки логике, вроде, готова ослепнуть за компьютером, упасть от усталости, сломать себе мозги и перекопать руками все запасники главного книгохранилища страны, лишь бы помочь своей неожиданной подруге. Кажется, всё так? Женщинам многое так вот, кажется… Впрочем, о чём-то они говорили долго и доверительно в пути.

Привычка думать так, как привычно воспринимать, ткёт ковёр ручной работы. Русские женщины, веками соединённые общим горем вдовства и невзгод, часто сближаются без лишних слов, силой невыплаканных слёз, чтобы справиться с новыми невзгодами и найти хотя б в чьих-то понимающих печальных глазах облегчение тупой вечной боли. Их взаимовыручка — единственное средство спасти себя, детей и дом, заняв круговую оборону и впрягаясь в борону, когда мужчины рубят кости врагам отечества за тридевять земель и сами складывают головы. Так было и будет.