Блеф во спасение

«…сей блаженный и достохвальный великий князь… многие княжения присовокупи и силу умножи, варварскую же нечестивую власть опроверже и всю Русскую землю данничества и пленения избави, и многие от Орды данники себе учини, многа ремесла введе, их же прежде не знахом, со многими дальними государи любовь и дружбу и братство сведе, всю Русскую землю прослави…». «При нём обветшавшие кремлёвские кварталы постройки Ивана Калиты разбирали, а возводили то, чем мы любуемся и по сей день: Успенский собор, Грановитая палата, был заложен Архангельский собор. Историки пишут, что при Иване святом наряды монаршие переняли образ и подобие византийских, а придворная жизнь стала церемоннее».

— Сашка, у нас допуск на территорию Кремля подтверждён?

Полковник сделал жест рукой, обозначавший в узком кругу, что дело вышло на уровень самых высокопоставленных лиц, разъезжающих в авто с мигалками. Вопрос будет решён в течение пары часов.

Михаил перевернул ещё две страницы, проглядев их по диагонали. О том, как великий московский князь разорвал грамоту татарского мурзы, мятеже младших братьев и использовании пищалей на реке Угре, испуге хана Ахмата, что его в Орде ждёт импичмент от Тохтамыша…

«… Женитьба на племяннице последнего византийского императора Зое Палеолог фактически сделала его наследником трона Константинополя. В мирском политическом смысле он увенчал свою столицу Москву титулом «третий Рим». В духовном — вторым Иерусалимом. Ведь в том, первом, как и на улицах ставшего чужим Константинополя, мамлюки вряд ли бы устроили Иисусу Христу тёплый приём, реши он в привычном образе явить миру своё второе пришествие. А Москва? Хлебосольная, многоликая и многоязыкая. Она уже в веке XV была, как и современный Иерусалим, центром трёх религий — христианства, ислама и иудаизма. Она претендовала на то, чтобы стать столицей Евразии…».

Чрезмерно расширенная клумбами и белым камнем пешеходная зона приняла их в своё суетливое пространство. Напротив входа в несусветный торговый центр «Наутилус», шедевр позднего лужковского модерна, занял место и микроавтобус с телевизионным логотипом и тарелкой на крыше. В своей курсовой, что стала в этот день бестселлером в отдельно взятом очень закрытом ведомстве, будущая журналистка Елена Фаворская «живенько» и с известным драматизмом сравнила Владимирские ворота Китай-города, устье нынешней пешеходной улицы, со Львиными воротами Иерусалима. Теми, через которые пойманный Иисус был введён в Старый город.

— Ты будешь-таки долго смеяться, — с южным говорком сказала Лена напарнику, — но Гефсиманский сад в московском прочтении расположен не там, куда ты меня вчера увлёк искушать байками про бытовую археологию. За часовней героев Плевны были яблоневые сады. Я читала в путеводителе 1905 года, что там и заезжие зверинцы бытовали. Из одного такого сбежала гиена, забралась в ограду церкви Николы на Мясницкой и шибко покусала протоиерея. Всё, мы пришли. Смотри, вот она, первая остановка.

Свернув направо с шумной Никольской, они прошли задним двором торгового центра мимо волнами дышащей на ветру маскировки много лет тут ремонтируемого здания, приблизились к аккуратной «археологической зоне». Лена потрогала крошечный микрофон у рта, наушник в серёжках временно был заменён на обычные Sony, надетые под бейсболку.

— Рита, читай Евангелие. Медленно. С чувством, с толком. Не знаю, зачем мне это надо. Пока не знаю. Вы нас видите, эй? Бе-бе-бе… Я овечка.

— Да, Лена, продолжай, — послышался в динамике мягкий баритон полковника, — это фундамент церкви святой Троицы в старых полях. Вижу.