Блэк Сити (ЛП)

Если бы у него был выбор, он бы не послал всех Дарклингов в Бесплодные земли, но с политической точки зрения это была бы катастрофа. Людское население не смогло бы проигнорировать миграцию Дарклингов. Отец мне как-то сказал, что это как сварить лягушку. Если бросить ту в кипящую воду, она тут же выпрыгнет из кастрюли. Но если опустить её в холодную воду и очень медленно нагревать воду, то она с удовольствием будет плавать в воде, пока не свариться. Пуриан Роуз очень осторожно подогревал наше общество, пока не убедился, что люди пришли к нужной ему мысли, сами того не подозревая.

Первым этапом его плана были гетто, которые были лишь средством, чтобы обмануть либералов, полагавших что эта «мера» на самом деле не так уж плоха и что остальные Дарклинги, которые были отправлены в Бесплодные земли, ушли туда по собственному выбору. Правительство рекламировало лагеря в Бесплодных Землях, будто это курорт, и люди были готовы в это поверить, потому что гораздо легче поверить в ложь, чем принять страшную истину. Пуриан Роуз провернул геноцид прямо у них под носом, а они даже глазом не моргнули.

Потом, один за другим, выжившие Дарклинги в Бесплодных землях стали заражаться странным новым вирусом. Вирусом Разъярённых. Теперь в бесплодных землях, если и остались Дарклинги, то все они превратились в безмозглых монстров, заражённых вирусом. Я знаю это, потому что мой отец это видел воочию; он был ответственным за программу переселения. Этот опыт всё изменил; вот, по какой причине он переметнулся на другую сторону и наша семья распалась.

— Ну? — требует мистер Льюс ответа.

Остальной класс поворачивается, чтобы с любопытством взглянуть на меня. Сердце бешено стучит в груди.

«Ничего не говори, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Не хочу, чтобы весь класс знал, что сделал мой отец с Дарклингами. Они могут не понять. Всё, что осталось от моего отца, — это репутация. Я должна защитить хотя бы её».

На лице Эша мелькает нерешительность.

— Они все улетели на луну, — говорит он.

Я выдыхаю.

— Очень остроумно, мистер Фишер. — Мистер Льюис включает свет. — Потому, как первая годовщина дня Перемирия приходится через неделю на субботу, я хочу, чтобы вы все написали эссе о Кровавых беспорядках и событиях, приведших к разоружению. Ну, и, пока я не забыл, мне нужно, чтобы ваши родители подписали эти разрешения для нашей поездки в музей Блэк Сити.

Он стучит по кипе бумаг на своём столе.

По классу разносится несколько стонов. Мы открываем наши книги и минут десять в тишине их читаем, хотя я не могу понять ни одного слова. Я всё ещё под впечатлением от того, что только что произошло. Жук несколько раз нацарапал у себя в блокноте одно и тоже словосочетание, которое повторялось несколько раз. Он всматривается в меня недружелюбными глазами.

— Я так понимаю, ты не поддерживаешь закон Роуза? — говорю ему.

Он фыркает.

— Вот ещё, это...

— Плюнь на это, — рычит Эш себе под нос.

— И не подумаю. Я не боюсь говорить об этом, — отвечает Жук.

— Понеслась, — Дей закатывает глаза.

— Пограничную стену надо разрушить. Без вариантов, — говорит Жук.

— Согласна, но это должно осуществляться через переговоры, в политическом дискусе, а не угрозами и терроризмом, которыми занимаются Люди за Единство, чтобы добиться своих целей, — отвечает Дей.

Кончики ушей Жука порозовели.

— Дей, ты такая наивная. Ничего не изменится, пока мы не надавим на правительство.

— Не согласна, — холодно говорит она. — Лучше всего повлиять на правительство изнутри. Когда я стану Эмиссаром...

— О, не обольщайся. Этого никогда не произойдёт. Они никогда не позволят Бутцу попасть в Ускоренную политическую программу, — отвечает Жук.

Дей смотрит на меня, и я ей слабо улыбаюсь. Грегори Томпсон оборачивается к нам и прислушивается.

— Пуриан Роуз не позволит стене рухнуть, — тихо говорит Эш. — Он слишком упорно боролся, чтобы всех разделить.

— У него не будет другого выбора, если все восстанут и проголосуют против него, — продолжает гнуть свою линию Жук.

— Ты ещё не уловил? Роуз всегда добьётся своего. Ты напрасно тратишь время, если думаешь, что он когда-нибудь позволит этому произойти, — отвечает Эш.

— Разрушение стены никому не принесёт пользы. Кто захочет, чтобы на улицы вернулись эти кровососы? — монотонно высказывается Грегори своим плаксивым голосом.

— Может, это принесёт пользу мне, — огрызаетсяЭш, затыкая Грегори. — Я бы хотел увидеть свою семью. Но не думаю, что это имеет значение для правительства? — Последнее предложение обращено ко мне.

Между нами в воздухе повисает враждебность, когда мы возвращаемся к нашим книгам. Мы продолжаем в молчании читать наши книги. Тишину нарушает Эш, постукивая ручкой по столу. Тук, тук, тук, тук, тук, тук.

— Не прекратишь?! — я делаю вид, что разозлилась, припоминая ему мятный леденец.