Блэк Сити (ЛП)

— Несколько дней назад. На меня снизошло озарение, — объясняет он, переводя взгляд на Эша. — Пуриан Роуз показал мне, что я иду в неверном направлении. Я был слишком снисходителен к Дарклингам. И если я не сосредоточусь полностью на этих кровососах, то не успеете вы и оглянуться, как они будут расхаживать по нашим улицам, нападать на людей и спать с нашими женщинами.

Моё сердце бьётся быстрее. Губы Эша дёргаются.

— Конечно, ты-то Фишер подобного никогда не сделаешь? Переспать с человеческой девчонкой, я хочу сказать, — говорит Себастьян.

— Себ, довольно! — говорю я.

Он злобно мне улыбается:

— Прости, дорогая.

— Не обращайся ко мне так, — возражаю я.

— Почему? Тебе же нравилось, когда мы были вместе, — говорит он.

— Себастьян, не провоцируй меня. Помни, с кем разговариваешь. Я твой босс, а не твоя девушка, — говорю я.

Зеленые глаза Себастьяна темнеют от гнева.

— Да, мэм. Приношу извинения.

Эш засовывает руки поглубже в свои карманы и обходит особняк с торца. Грегори наблюдает, как Эш уходит.

Мне нужен повод, чтобы пойти вслед за Эшем.

— Мне надо в туалет. Останься здесь, — говорю я Себастьяну, получая небольшое удовольствие, приказывая ему.

— Ты не войдешь в этот дом. Он может в любую минуту развалиться, — говорит он.

— А куда ты предлагаешь мне идти? В кусты? — сердито спрашиваю я.

Он хватает меня за запястье.

— Тронешь меня еще хоть пальцем и я добьюсь, чтобы тебя уволили, — говорю я.

Он отпускает меня, бормоча себе под нос проклятья.

Я иду за Эшем, надеясь, что никто из остальных ребят не рискнет войти в дом за мной. Когда я ступаю, под ногами скрипят половицы, а с потолка кусками осыпается штукатурка. Я обнаруживаю Эша на кухне. Он водит пальцем по толстому слою пыли, скопившемуся на столе.

— Я говорила Себастьяну не приходить. Он не послушался.

— Ты говорила мне, что он не твой парень.

— Он не мой парень! Мы расстались несколько месяцев назад. — Я прикусила губу. — Ты злишься на меня?

— Нет.

Он выходит из кухни и направляется через коридор в кабинет.

Я иду за ним.

— А ведешь себя так, будто злишься.

— Я не злюсь.

— Тогда почему ты на меня даже не взглянул?

Эш ударяет рукой об стену, заставляя картину упасть вниз. Я вздрагиваю.

Он обращает ко мне свои блестящие глаза.

— Он пахнет, как ты.

Я выдыхаю:

— Чего?

— Он полностью пропах тобой.

— Он побывал в моей постели.

Я тут же сожалею о том, что сказала, когда Эш кривит лицо.

— Он просто друг. Вообще-то, даже и не друг. Он работает на меня.

На полу валяются два перевернутых стула. Эш подбирает один и садится на него. Эта сцена приносит с собой вспышки воспоминаний, образы, которые я пыталась забыть почти весь год.

— Это нечестно. Он может бывать в твоей постели. Он может бывать с тобой на публике, а мне приходится вести себя так, будто мы едва знакомы. Я ненавижу, что даже не могу взглянуть на тебя, боясь, что кто-то может догадаться, что я испытываю к тебе, — говорит Эш.

— Себастьян что-то подозревает, — говорю я.

Он пробегает пальцами по волосам:

— Уверена?

— У него нет никаких доказательств, даже, если он что-то подозревает. Разговаривать с тобой не является преступлением, а это все, что он видел, — говорю я.

Он кивает, а затем слабо мне улыбается.

— Ты что-нибудь выяснила про Золотой Дурман?

— Нет. А ты?

— Эвангелина отдала его своим алхимикам. — Он потер шею. — Слушай, прости, что ушел с ней тогда, но ты ведь все понимаешь, да? Она единственная полукровка, с которой я знаком, мне просто хотелось побыть с ней какое-то время.

У меня внутри бушует ревность, но я заставляю себя улыбнуться.

— Все нормально. Тебе должно быть интересно с ней. Это естественно.

Он смотрит вниз на свои ноги, и я клянусь, что на секунду его щеки вспыхивают румянцем. Нет, наверное, это все мое воображение. Эш заботится обо мне. Я его Кровная половинка. Он встает и вешает, упавшую картину. Его глаза округляются. Он поворачивает ко мне картину и с неё мне улыбаются мои родители.

— Я выросла здесь, — говорю я. — Я жила здесь до тех пор, пока моего отца не убили, как раз перед воздушными налетами в прошлом году. Нас вскоре эвакуировали в Центрум, вскоре после начала налетов; я впервые здесь, после его смерти.

Эш вешает картину и осматривается. Кабинет огромен. Деревянные полы и темно-зеленые стены, но все покрыто пылью и пеплом. Сломанные напольные дедушкины часы. На циферблате двадцать птиц, показывающие время. Время в моем доме измерялось пением птиц.

Черные волосы Эша шевелятся, когда он ходит по комнате. Он удивленно смотрит на меня.

— Она повсюду. — Он проводит рукой по стене, убирая слой пыли, чтобы открыть темные брызги высохшей крови.

Я отвожу взгляд.

— Что случилось? — спрашивает он.

Перед моими глазами возникают события той ночи, и я закрываю глаза.

* * *