Блэквуд

Я прошлась взглядом по линии его горла, затем по изгибу кадыка, к волосам на груди, исчезающим под рубашкой. Его борода даже нравилась мне, и я часто ловила себя на мысли, что задаю себе вопрос, какого это будет — почувствовать её на моей коже. Я списала это на «каютную лихорадку» (прим. возбуждение от замкнутого пространства). Кроме нескольких жарких взглядов — взглядов, от которых у меня кровь закипала, как лава — он не выказывал ничего, кроме раздражения по поводу моего присутствия.

— Как ты научился реставрировать книги?

Он снова посмотрел мне в глаза, теперь его зрачки были расширены, взгляд потемнел.

— Ты не единственная, у кого здесь есть образование.

Я решила сыграть под дурочку:

— Ты закончил университет?

— О да. У меня две ученые степени по истории, и мой отец всегда питал слабость к старым книгам.

— Так это он научил тебя?

Он кивнул, но, не отводя взгляда, продолжал смотреть мне в глаза.

— Для него это было просто хобби. Он просто делал кое-что, как одолжение коллекционерам книг или моей маме.

— Твоей маме?

— Это её библиотека. Книги вон там, — он указал на ряд в конце, — это были её отреставрированные секции. У нее было несколько раритетных первых изданий, и папа потратил годы на восстановление некоторых из них.

На этот раз он, казалось, горел желанием поговорить. Его родители были для него приятным воспоминанием, чем-то теплым, что растопило лед, он оттаял и перестал вести себя с обычной холодностью.

— Какие были её любимыми? — спросила я, желая вовлечь его в разговор, чтобы его речь была живой.

Он взглянул на книжный шкаф и улыбнулся. На самом деле улыбнулся. Он был красив, как косматый отшельник, но когда улыбался, становился неотразимым. Моё сердце бешено заколотилось, и у меня возникло ощущение, что я падаю с первого крутого склона американских горок.

— Мама всегда очень любила «Алису в Стране чудес».

Папа нашел потрепанное первое издание. На это ушли месяцы, но он затянул переплет, освежил чернила, а затем подарил её ей на тридцатую годовщину их свадьбы, — ответил он. Его улыбка померкла. — Это был последний раз, когда мы были все вместе.

— Твоя семья?

— Да, — ответил он и откинулся назад, его настроение ухудшалось с каждой секундой.

— Сколько у тебя братьев и сестер? — спросила я, не оставляя попыток разговорить его, хотя момент был упущен.

— Мне нужно вернуться к делу, — ответил он, поднося увеличительное стекло поближе. — Коллекционер ожидает, что это будет сделано в течение месяца.

Я снова забросила удочку:

— Если у тебя есть диплом по истории, почему ты не пошел преподавать?

— Я так и сделал.

— Почему тогда перестал?

Он вздохнул:

— Как ты думаешь, сколько еще ты здесь пробудешь?

Всё тепло, которое было только мгновение назад, исчезло. Я почувствовала укол боли и отмела его. Он с самого первого дня ясно дал понять, что не хочет, чтобы я находилась здесь. Наш короткий разговор не изменил этого факта. Хотя где-то в глубине души я желала этого, хотела, чтобы он открылся мне достаточно, чтобы я могла понять, можно ли ему доверять.

— Еще несколько дней, два или три максимум, — ответила я. Мне нужно было больше времени, чтобы обыскать дом, и моя нога, хотя и подлечилась, была пока не в лучшей форме для пеших прогулок.

Его холодная ухмылка вернулась.

— Теперь, когда ты показала мне, насколько ты независима, скажи мне, как ты собираешься подняться обратно по лестнице.

Я напустила на себя беззаботный вид.

— Я собиралась немного осмотреться здесь внизу на минутку. Ты знаешь, надо подготовить мой рюкзак к тому времени, когда я смогу снова выйти отсюда.

— Ты собралась вынюхивать, — проговорил он. Его намек на веселье ободрил меня.

— Просто осмотреться вокруг. Потренировать мою ногу.

— Флаг тебе в руки, — ответил он, наклонился вперед и снова взглянул сквозь стекло.

— Правда? Могу делать, что пожелаю?

Он не ответил, просто взял авторучку из стаканчика и начал обводить контуры выцветших букв.

— Хорошо, тогда увидимся позже. — Я оттолкнулась от стола, и он слегка пошатнулся.

Гаррет застонал и отдернул руку от книги.

— Ой, прости.

— Просто иди, — проговорил он, заправляя волосы за ухо и наклоняясь ближе к странице. — И если ты упадешь с лестницы в подвал, не жди помощи в ближайшее время.

— Понятно, — ответила я и вышла из библиотеки, моя хромота уменьшалась по мере того, как я вытягивала ногу. Пройдя через фойе, я вошла в небольшую гостиную.

Мебель казалась изящной, и тонкий слой пыли, покрывавший всё, подсказал мне, что этой комнатой не очень часто пользовались. Одну стену занимал камин, возвышаясь над очагом, который представлял собой широкое пространство из темного кирпича. Я подошла к нему и стала изучать фотографии, расположенные над каминной полкой.