Блеск

— Что ж, это мне знакомо. Но давайте обратимся к сухим фактам, потому что в данном случае эмоции к делу, как говорится, не пришьешь. Вы подали заявление об ограблении — вот в чем проблема. Обманули полицию. А это статья 307 Уголовного кодекса, «заведомо ложные показания». За это месяца на три могут закрыть.

Видя, как вытянулось лицо девушки, Василий добавил:

— Или пятьсот часов исправительных работ. Тоже так себе опыт.

— И что, все? — разлепила губы Анна. — Только два варианта развития событий?

— Можно еще штраф заплатить. Восемьдесят тысяч, если не ошибаюсь. Правда, ломбардам придется вернуть все деньги. Надеюсь, вы сами это понимаете.

— Твою мать, — вырвалось у Иванушкиной. — Но я не могу вернуть! Просто не могу, понимаете?! А… — она перевела дух и беспомощно посмотрела на Василия, — может, что-то еще можно сделать?

Он покрутил головой:

— Мне жаль, но с точки зрения закона — нет.

Анна сгорбилась, закусив губу. Казалось, еще немного, и из ее глаз хлынут слезы.

— Я все понимаю… Но это… Просто кошмар.

Несколько секунд прошло в тягостном молчании, потом она робко спросила:

— Может, есть какие-то скидки тем, кто сам во всем признался? Как там у вас называется? Глубокое раскаяние и все такое?

Василий только качнул головой.

— Ладно, я поняла… — вздохнула Анна. — Попробую что-то продать на восемьдесят косарей. Сейчас все яйцеклетки свои морозят… Я читала, одна вроде тысяч шестьдесят стоит.

— Хорошо, — неожиданно заговорил Василий. — Хорошо. Штраф я за вас заплачу. Но деньги ломбардам все равно придется вернуть, вы уж с ними сама договаривайтесь. Иначе дело до суда дойдет. Если все вопросы решите, дело будет закрыто.

— Ой… — выдохнула Анна. Поддавшись внезапному порыву, она повернулась к Василию и поцеловала его прямо в губы. Глаза мужчины расширились, к лицу прилила кровь.

— Извините, — пробормотала Анна. — Это на эмоциях…

— Ничего, — тихо ответил Василий и поднялся с лавочки. — Мне ехать надо, Аня. Будем на связи.

«Впервые он меня назвала Аней», — почему-то подумала девушка, глядя, как тот стремительно уходит прочь.

* * *

Рассекая холодную черную воду, прогулочный катер «Блэк Даймонд» эффектно развернулся, пустив сверкающий веер брызг, после чего, сбавив скорость, аккуратно пришвартовался к берегу Аптекарской набережной.

— Отличная прогулка, — улыбнулась Алла, когда Серкан подал ей руку, помогая сойти с мостика. — Спасибо вам.

— Я очень рад, что вам понравилось, — почтительно кивнул он. — Все забываю спросить, как ваш нос?

Ковалевич скосила глаза на объект обсуждения, который теперь вместо лангетки украшал пластырь.

— Благодарю, почти все зажило.

— Мне жаль, что так вышло, — искренне признался турок.

— Ах, перестаньте, — отмахнулась Алла. — Видели бы вы глаза этой сучки Бельской… Ради этого можно походить со сломанным носом.

Серкан ничего не ответил. Про себя он уяснил, что вникать в смысл женской логики занятие неимоверно сложное и, самое главное, бессмысленное.

— Вам помочь, Валерий Валерьевич? — обратился он к Смирнову, который осторожно шагнул на мостик.

— Спасибо, силы еще есть, — пропыхтел чиновник.

Катер умчал прочь, а троица некоторое время просто стояла, глядя на Неву.

— Как я уже говорил, предлагаю тесное сотрудничество, — сказал Смирнов, доставая свой неизменный платок. Промокнув лысину, он прибавил: — Может, какую-то полезную инициативу в нашем культурном болоте организуем… Я верю, что мои связи и ваша энергия вкупе с возможностями помогут достигнуть небывалых высот!

— Я всегда открыт для сотрудничества, — сказал Серкан.

— И правду говорят, что на воду можно смотреть бесконечно, — рассеянно проговорила Алла. — И вряд ли кто-то станет спорить, что Петр I для города выбрал просто шикарное место…

Мужчины одновременно уставились на воду, словно желая удостовериться в словах Ковалевич.

— У меня появилась интересная мысль, — оживилась Алла. — Вот скажи мне, Валера, а почему в Москве есть такой памятник Петру, а у нас нет? Ведь у нашего города на это действительно есть все исторические основания, так ведь? И у нас бы он смотрелся лучше, я просто уверена в этом.

— Между прочим, в Москве его ненавидят все, — заявил Смирнов. — Протестовали даже, но воз и поныне там.

— Почему ненавидят? — удивился Серкан.

Валерий Валерьевич снова вытер лоб, затем аккуратно сложил платок вчетверо и убрал его в карман.

— Говорят, страшный, — объяснил он. — Вообще изначально это не Петр I был. Испокон веков это был Колумб. Но потом там какая-то мутная история произошла, я не в курсе деталей… Почему-то голову этого Колумба без тела в Америку отправили, на выставку. И она там, представляете, потерялась. А Церетели тогда взял и другую голову к туловищу приставил. Вот так и получился Петр I.

— Знаменитая русская смекалка, — восхищенно сказал Серкан. Он наморщил лоб, словно обдумывая что-то, затем проговорил: — Слушайте… Так если, как вы говорите, москвичи ненавидят этот памятник, может, его у них забрать?

Ковалевич и Смирнов посмотрели на него как на сумасшедшего, и турок поспешил их успокоить:

— Не делайте поспешных выводов, я сейчас все объясню…

* * *