Блеск и нищета шпионажа

И генерал чистосердечно рассказал о четырех тайниках в разных районах Москвы и об основном тайнике на втором этаже жилого дома на Петровке, за батареей, к которой прикреплялся магнитный контейнер. В тот же день дом на Петровке взяли под особый контроль, хотя по идее из-за отъезда генерала тайник подлежал консервации. Через два дня на двери гастронома появилась красная риска, и все та же очаровательная дама, скользнув по ней нежным взором, прошествовала на Петровку, где в контейнере за батареей ее ожидало собственноручное послание Панченко, написанное под диктовку следователя. «Приехал на несколько часов в Москву по вызову начальника ГРУ. В Куйбышеве буду заниматься противовоздушной обороной Приволжского военного округа. В Москве бывать буду редко, постараюсь выйти на связь».

Куйбышев с его мощной авиационной и ракетной промышленностью, наглухо закрытый для въезда иностранцев, всегда был лакомым куском для американской разведки. В Лэнгли даже обрадовались, что генерала направили прямо в гущу секретов. Ведь дело до смешного доходило: дабы урвать хоть малую толику сведений о стратегически важной Куйбышевской области, ЦРУ использовало студента института Лумумбы, ливийца, женатого на девушке из Куйбышева. Власти разрешали ему иногда со строгими ограничениями посещать дом на Чапаевской, где жили родители жены, старые партийцы, не одобрявшие ее брак с иностранцем. Нет, не секретные материалы привозил оттуда юркий араб из Зазеркалья полковника Каддафи и даже не свои наблюдения о дислокации основных военных предприятий — это ему не доверяли, слишком сложно без специальной подготовки. Привозил он местные газеты (всего лишь!), «Волжскую коммуну» и прочие, на которые посольство не подписывали, вся эта пресса переправлялась в информационное управление ЦРУ, где обрабатывалась,'обобщалась и сохранялась в памяти компьютеров. Не дай бог, американские журналисты проведали бы о том, чем занимается мощнейшая американская разведка! Хохота хватило бы надолго, ведь им не объяснить, что официальная информация иногда гораздо важнее самой секретной.

Из Вашингтона — в солнечную Калифорнию, прямо в Лос-Анджелес, пропахший Голливудом, именно туда и прибыл Львов со своим эскортом — сущая пытка! — в виде помощника с супругой и легкомысленной Анной. Супружеская чета держалась скромно, старалась помалкивать и скрывать свою неприязнь к начальнику, обнаглевшему до того, что он открыто, без зазрения совести взял с собою в ответственную командировку профурсетку и любовницу. Сплетен на этот счет они наслушались вволю и теперь фиксировали каждый шаг атташе и Анны, перемывая за спиной их морально неустойчивые косточки. К несчастью, всем четверым приходилось встречаться за завтраком (пришел ли атташе прямо из номера Анны или нет?) и за ужином, днем военные разведчики отправлялись по своим неотложным делам, а Женя — так звали жену помощника — соединялась с Анной, и обе дамы выходили на торговые улицы в поисках счастья.

Драма наступала вечером за ужином. Анна откровенно кокетничала с Львовым, не скрывая своей влюбленности, супруги делали вид, что ничего не происходило (затащит ли она его к себе в номер или нет?). Бедный атташе маневрировал над пропастью, боясь обидеть дочку посла, и, когда она касалась его руки (привычка многих и не обязательно влюбленных), нервно дергался и молил Бога сдержать ее наступательные инстинкты.

И военный атташе, и его помощник были настолько поглощены непредсказуемой Анной, что не заметили главного: отель кишел сотрудниками ЦРУ (право разрабатывать на американской территории обычно принадлежало ФБР, но в данном случае дело туда решили не передавать). Более того, из соседних номеров прослушивали и проглядывали атташе и дочку — именно такой совет и дал Карцев, сразу сообщивший своим американским хозяевам о событиях, развернувшихся вокруг атташе.

Самое страшное наконец произошло. Шел воскресный ужин, и по этому случаю военный атташе заказал омаров а-ля термидор под бутылку калифорнийского шабли, уступавшего, конечно, французскому, но вполне удобоваримого. Разговор касался не слишком высоких, но актуальных проблем: говорили о калифорнийских ценах в сравнении с Италией и Англией, каждый блистал своими опытом и эрудицией, тонким знанием дела.

После кофе (без коньяка — военный атташе экономил казенные деньги, хотя иногда сам не прочь был урвать из пирога, но не на чужих балбесов же тратить!) все пожелали друг другу спокойной ночи и распрощались. Львов двинулся в свой номер, надел спортивный костюм (не только в армии, но и во всем СССР пижамы не привились), бросился на диван и начал пролистывать вечерние газеты.