Блеск жемчуга

Наконец прошли девять месяцев, показавшиеся Джулиане вечностью. Накануне своего отбытия в Англию Майлс Бартон вручил ей обещанный британский паспорт для Мейлин и напомнил о другой части сделки: квартира оставалась за ней еще четыре месяца.

Однако Джулиана отказалась: ее бизнес шел достаточно хорошо, чтобы она смогла выжить самостоятельно. Хотя этот отказ означал лишние расходы на жилье, Джулиане больше всего на свете хотелось переехать в квартиру, пусть скромную, но свою, не напоминавшую о той цене, которую ей пришлось заплатить за спасение жизни Мейлин.

Задолго до того, как она была в состоянии понимать, Мейлин уже знала о матери все - это было чувственное знание, прекрасное полотно, сотканное из звуков и цветов, вкуса и запаха, осязания и мягкого, колдовского ощущения любви.

- Я люблю тебя, Мэймэй. - Таков был постоянный рефрен. А когда Мейлин оказалась достаточно взрослой, чтобы спросить об отце, первыми словами, слетевшими с губ Джулианы, были: - Он тоже любит тебя.

- Но где же он?

- На Небесах. Мы не можем его видеть, любовь моя, но он с нами, всегда с нами, он любит нас и защищает, он улыбается, глядя на нас.

Мейлин хотела узнать все подробности об отце, любила слушать рассказы о нем; при этом ее лицо преображалось, озаряясь лучами счастья.

Джулиана говорила Мейлин всю правду: как и где они встретились, как любили друг друга и как сильно он любил бы свою маленькую девочку. А чтобы он был для Мейлин как можно более реален, Джулиана сказала, как его зовут, - Гарретт Уитакер.

Остальное было ложью. Она сделала Гарретта англичанином, который вскоре после их встречи должен был вернуться в Англию, а потом, уже на пути в Гонконг, внезапно умер.

Мейлин знала все памятные места своих родителей. И когда они поднимались на Пик Виктории, пересекали залив на пароме в Цзюлун, Мейлин чувствовала его присутствие, верила, что за вторую руку ее держит отец.

Когда Мейлин подросла, она еще сильнее ощутила невидимое присутствие отца в своей жизни: она была живым свидетельством его любви, но чудесные качества, доставшиеся ей от него, стали предметом насмешек одноклассников. У нее были темно зеленые глаза, она была высокой и у нее была белоснежная, а не золотистая кожа. Кроме того, ее черные волосы слегка вились, а черты лица были хоть и красивыми, но чужими, неправильными, нечистыми. Ее одноклассники не сомневались: мать Мейлин была шлюхой, а отец - матросом, искавшим развлечений в Гонконге.

Эти насмешки глубоко ранили юное сердце Мейлин, но она переживала не столько за себя, сколько за своих родителей, чья любовь так несправедливо оплевывалась ее сверстниками. Сначала она храбро пыталась возражать: «Он был англичанином и любил нас!» Но это привело только к тому, что вместо шлюхи ее мать стали называть любовницей англичанина. Кроме того, Мейлин поняла, что все это не меняло отношение к ней; у нее действительно была смешанная кровь, и казалось, одно это давало право любому встречному стыдить ее, издеваться и оскорблять.

У Мейлин не было друзей, но это не волновало ее; ведь у нее была мать, и она знала правду: Мейлин была Дочерью Великой Любви.

Девочка научилась лицедействовать, скрывать ото всех свои чувства. Особенно от матери, которую так любила.

- Ты лгала мне! - Номер «Форчун» дрожал в руке Мейлин. - Это ведь он, разве не так? Это мой отец!

Джулиана бросила быстрый взгляд на взбешенную дочь, а потом на фотографию в журнале. Да, это был Гарретт, - на тринадцать лет старше, но такой же красивый и любимый. В любое другое время при виде его фотографии сердце Джулианы наполнилось бы радостью, но не теперь, когда его образ стал для Мейлин символом предательства.

- Да, - тихо ответила она наконец, - это твой отец. Мэймэй, я объясню тебе все…

- Мне неинтересно! В статье все уже написано. Он был пилотом во Вьетнаме, одним из тысяч солдат, наводнявших Гонконг в поисках шлюх.

- Нет. Это совсем не так.

- Неужели? А я думаю, что это именно так. Именно так, как говорили мне все.

- Все? Кто все?

- Все, мама. Ведь я отверженная, ублюдок, полукровка, разве ты не знала этого? - Мейлин увидела ужас в глазах матери и воскликнула: - Неужели ты не представляла, как меня ненавидят? Да, конечно, твоя кровь чиста, у тебя правильные черты лица, и твои глаза не зеленые.

- Дорогая, - в отчаянии прошептала Джулиана, - Мэймэй, ты так прекрасна. Ты похожа на отца, ты помнишь это?

- Я больше не хочу быть похожей на отца, понимаешь, мама? Я ненавижу себя!

- Ох, Мэймэй, я так тебя люблю, и он тоже, и у тебя есть друзья…

- У меня нет друзей. Я только притворялась, чтобы ты не волновалась. Хочешь знать, чем я на самом деле занимаюсь после школы? Плаваю до изнеможения, а потом хожу по книжным магазинам. Я читаю о других странах - только не о Гонконге! - рассматриваю картинки и мечтаю, как бы уехать отсюда. Так я и нашла статью о моем якобы умершем папочке. Как бы я хотела, чтобы он и в самом деле был мертв!

- Ты не должна так думать! Пожалуйста, любовь моя, позволь мне объяснить тебе все, всю правду.