Блики пламени (СИ)

  Витёк сидит за столом, учит, услыхал, что я проснулся. Он уволился с пожарки, ещё в начале недели. Сейчас сдаёт сессию. Оторвался от учебника и с ехидством смотрит на меня:

  - Ну что? Идёшь сдаваться?

  - Как порядочный человек, обязан.

  -А вдруг, откажут? - скалит зубы в насмешке.

  - Есть и такой шанс. - я покачал в притворном сожалении головой: - Застрелюсь, из клизмы. Одолжишь?

  - А что с руками? - кивнул он на мои разбитые кисти: - Это с кем?

  Я поморщился:

  - Лазить по гравию пришлось полночи. Но так, обошлось...

  Батя перемотал ссадины на костяшках, перед походом за дивицей.

   С огромным букетом, коньяком, всем семейством, кроме Витька, ему, видишь ли, позорно участвовать в этом шествии. Пообещал, подойти индивидуально, позднее.

  И вот чинно ведут меня на.... Отец несёт пакет, с приготовленными мамой салатами. Хоть и просила её, противоположная команда, ни в коем случае ничего не брать, мол, там уже и так столько наготовлено... Но, разве маму переубедишь.

   Нас уже ждут, смотрю, в окне уже маячит Катерина. Я, шутя, разворачиваюсь и имитирую побег. Корчит зверски физиономию, показывает - разорву!! Я покорно топаю. Мама, увидав мои импровизации, машет Кате и даёт мне подзатыльника, мол, не волнуйся, доведём.

   Поднимаемся, нас уже встречают на пороге, приглашают, здороваемся проходим. Отец, что-то там припоминает, и начинает, откашлявшись:

  - Вот, слыхали мы, у вас добрый товар есть, а у нас, покупатель объявился...

  Тут он замешкался, и я решил без церемоний:

  - Валентина Антоновна, - вручил букет: - Афанасий Анисимович, прошу у вас руки вашей единственной дочери, обещаю любить её и в счастье, и в радости, и в невзгодах, и бедности, пока смерть не разлучит нас.

  Результат, потрясающий, обе мамы пускают обильные слёзы, отцы, смахивают, скупые мужские... Катерина, платье на ней - море розовой пены, скромно прячется за дверью гостиной, за спинами свои родителей. Там, в гостиной, очень плотно заставленный яствами банкетный стол. Всё готово.

   Тут выходит из кухни бабушка Кати с хлебом солью на рушнике. Приоткрывается входная дверь, оттуда высовывается Витькина хитрая рожа. Катина маман усиленно машет ему: - заходите, заходите.

   Переходим к неофициальной части, к банкету. Описывать который не интересно. Витёк в своём амплуа, после исполнения всех обязательных тостов, выдаёт:

  - Афанасий Анисимович, - крутит усилено головой по сторонам, как бы что-то выискивая:

   - А у вас, случайно ещё одной дочки нет? - от избытка старания даже приподнимает скатерть, заглядывая под стол: - А то, и мне хочется...

  АА , оценивает шутку, разводит руками: - Эта единственная.

  - А жаль, уж очень она у вас красивой получилась. Жаль, что только одна. - вот змей. Все посмеялись.

  Часа два, три мы посидели все вмести. А потом молодёжь - Катюха, уже в официальном статусе невесты, и мы с Витьком, пошли просвежиться по посёлку. В конечном итоге, забрались в самое шикарное поселковое кафе "Сказку". Хотели, по привычке, заказать пивко, но, в связи, с особым мероприятием, решились на шампанское.

  Мы с Катей сидели напротив Витька, а за нашими спинами, что-то там рассказывал телевизор. Потом прозвучали позывные вечерних новостей. И вдруг Витёк насторожился:

  - Толик, - обратился к бармену: - А ну громче...

  Мы тоже обернулись к ТВ, а там уже диктор расписывал взрыв цистерны с сжиженным газом, на центральной жд станции.

  Металось по экрану яростное пламя, народ в боёвках тягал привычно всякое, разное... А диктор рассказывал о мужестве героев, которые спасли станцию и полгорода, отцепив, с риском для жизни, горящую цистерну с газом от состава. И тут на экране появились замурзанные ошарашенные рожи Карандаша, Козака и моя.

  Именно эти герои, вещал диктор с пафосом, расцепили состав от цистерны, с риском для жизни, за мгновенье до взрыва всех остальных цистерн.

  Когда это нас снимали.? Всё вывалилось из памяти.

  Называл и фамилии героев. Диктор, рассказывал об ужасах невыносимого жара от цистерны, доказывал, что уже на сто метров от цистерны не может выжить ни что живое. В общем, сажал по нервам, на фоне столба рвущегося в небо пламени.

  Катерина сидела белая, как молоко, вцепившись в мою руку, не отрывала взгляда от экрана.

  - Катя, чепуха всё это. Я уже уволился. Больше никогда не буду в карауле!

  Витёк бросил на меня злой взгляд:

  - Идиот! - процедил сквозь зубы: - Устроил бы всем, счастливый денёк.

  - А ты больно умный. - окрысился я: - Сам бы, первым полез.

   Народ в зале, а тут сидели почти сплошь все знакомые, захлопал, заорали:

  Тоха, ну ты даёшь!!

   На Катерину было страшно смотреть, пребывала в полубессознательном состоянии.

  - Да живой же я, живой. - тормошил я её. Толик бармен принёс аптечку, дали ей слегка нюхнуть нашатыря. Она дёрнулась, взглянула на меня глазами, в которых ничего, кроме зрачков не было, обхватила, прижалась, со всей силы.

   А теперь, чуток, совсем не лирическое, отступление.

   (при желании можно и пропустить)