Блюстители

— В хранилище вещдоков, где копы держали улики по данному делу, возник пожар. Фонарик в итоге так и не нашли.

— Да, я прочитал в материалах и об этом тоже. Но что же было в действительности?

— Этого я пока не знаю. Мы не расследовали все обстоятельства, связанные с пожаром, и, вероятно, не сможем этого сделать.

— Что ж, в таком случае давайте допустим, что пожар был устроен нарочно и кому-то было нужно, чтобы фонарик исчез. Без него прямых указаний на Миллера как на убийцу нет. Что полицейские выиграли, уничтожив фонарик и не дав присяжным взглянуть на него?

Я чувствую себя как свидетель, которого подвергают перекрестному допросу и пытаются поймать на вранье.

— Хороший вопрос, — говорю я и отхлебываю кофе. — Поскольку нам приходится делать допущения, давайте предположим, что полицейские не хотели, чтобы эксперт со стороны защиты получил возможность внимательно рассмотреть предмет, о котором идет речь.

— Но ведь никакого эксперта со стороны защиты не было, — возражает Бендершмидт.

— Конечно, нет. Подсудимый был бедным человеком, адвоката ему назначил суд. Выделить средства для привлечения эксперта в интересах защиты судья отказался. Копы, вероятно, предвидели такой поворот событий, но решили не рисковать. Они подумали, что смогут найти эксперта вроде Норвуда, он с радостью проведет анализ по фотографиям и сделает выводы, базируясь только на них.

— В ваших рассуждениях есть логика.

— Мы ведь с вами лишь предполагаем, доктор Бендершмидт. На данный момент это все, что мы можем сделать. Не исключено, что эти мелкие брызги крови на фонарике принадлежат не убитому, а кому-то другому.

— Совершенно верно, — отвечает он с улыбкой, словно у него уже возникла какая-то догадка. Бендершмидт берет увеличенную фотографию двухдюймовой линзы фонарика. — Мы — я и кое-кто из моих коллег — изучили этот снимок, используя возможные способы увеличения четкости изображения. Так вот, я даже не уверен, что эти брызги — человеческая кровь, да и вообще кровь.

— Но если это не кровь, то что же это такое?

— Сложно сказать. Не факт, что фонарик вообще побывал на месте преступления. Не известно, откуда он взялся и почему на поверхности его линзы появилась кровь — если, повторяю, это действительно кровь. Количество вещества настолько ничтожно, что определить наверняка нет никакой возможности.

— Если это брызги крови, получается, что они должны были попасть и на дробовик, и на убийцу?

— Весьма вероятно, но мы никогда этого не узнаем. Ведь ни дробовика, ни одежды преступника в распоряжении следствия не было. Но нам известно, что орудием убийства был дробовик, поскольку стреляли картечью. В результате двух выстрелов из дробовика в таком сравнительно небольшом замкнутом пространстве количество крови должно было быть огромным, она должна была залить все вокруг. Полагаю, фотографии это доказывают. Удивляет, однако, то, что отсутствуют кровавые отпечатки обуви убийцы — уходя, он должен был бы их оставить.

— В описании места преступления об этом не сообщается.

— В таком случае я должен заметить, что убийца, похоже, предпринял весьма серьезные усилия для того, чтобы замести следы. Отпечатков пальцев нет, так что он, наверное, действовал в перчатках. Отпечатков обуви тоже нет — значит, подошвы его сапог или ботинок были чем-то защищены. В общем, преступник был на редкость опытным и изощренным.

— Если в деле были замешаны члены какой-нибудь банды преступников, они могли нанять профессионала.

— Ну, это уж вы разбирайтесь. Я в такие дебри не лезу.

— А мог преступник стрелять из дробовика одной рукой, а в другой в это время держать фонарик? — интересуюсь я, хотя ответ на данный вопрос совершенно очевиден.

— Это крайне маловероятно. Но речь идет о маленьком фонарике с двухдюймовой линзой. Можно, зажав его в руке, той же самой рукой придерживать дробовик за цевье. Это допущение, оно укладывается в картину преступления, изложенную обвинением. Однако у меня есть серьезные сомнения в том, что фонарик вообще был на месте преступления во время его совершения.

— Норвуд засвидетельствовал, что на фонарике присутствуют мелкие брызги крови жертвы.

— Норвуд в очередной раз ошибся. Его самого следовало бы посадить в камеру.

— Ваши с ним пути пересекались?

— Да. Дважды. Я опроверг два его заключения, из-за которых в обоих случаях подсудимых отправили в тюрьму. Но они оба все еще находятся за решеткой. Во времена его популярности Норвуда хорошо знали в определенных кругах, но таких, как он, было много. К счастью, теперь он отошел от дел, однако многие типы, которые занимаются тем же самым, все еще остаются в обойме. Когда я об этом думаю, мне просто плохо становится.

Затем Бендершмидт обрушился с уничтожающей критикой на недельные семинары, при помощи которых офицеры полиции, следователи, да что там — все, у кого найдутся деньги, чтобы оплатить участие, — могут в сжатые сроки пройти обучение, получить соответствующий сертификат и объявить себя экспертами-криминалистами.

Наконец, выпустив пар, Бендершмидт продолжает разговор, касающийся того дела, по поводу которого я к нему приехал.