Ближайшие союзники? Подлинная история американо-израильских отношений. Том I. Эпоха межгосударственных войн: от Второй мировой до Войны Судного дня.

Однако, несмотря на все эти упражнения в политической географии, само принятие решения о разделе было отнюдь не гарантированным. За пять дней до решающего голосования на Генеральной Ассамблее ООН, 24 ноября 1947 года, заместитель государственного секретаря Роберт Ловетт инструктировал членов американской делегации в ООН: «Президент не хочет, чтобы американская делегация прибегала к угрозам или давлению какого-либо рода на другие делегации, с тем чтобы они проголосовали за план большинства, поддерживающий раздел Палестины. Мы готовы проголосовать за этот отчет [Специальной комиссии по Палестине], так как он выражает позицию большинства, однако мы ни в коем случае не станем вынуждать другие делегации следовать нашему примеру»[90]

. Требуемого же большинства в две трети голосов членов Генеральной Ассамблеи не было до самого последнего момента; члены американской делегации стали более или менее активно убеждать представителей колеблющихся стран поддержать план раздела лишь в самые последние дни перед голосованием. Ключевую роль в изменении позиции американских дипломатов сыграл Дэвид Найлс, который, если верить цитировавшимся Л. Гендерсоном (в ходе данного им в 1973 году интервью) словам Г. Джонсона, позвонил им якобы от имени президента, чтобы передать, что «президент просит нас именем Господа собрать все голоса [в поддержку плана раздела], какие только можно собрать, и что, если голосование провалится, наступит ад». Когда Г. Джонсон спросил Д. Найлса, как быть с тем, что его слова находятся в разительном контрасте со всеми предшествующими многочисленными распоряжениями Государственного департамента, то Д. Найлс якобы ответил: «Не обращайте внимание на Госдепартамент, это — распоряжение президента!»[91]

Уникальность ситуации здесь даже не в том, что в еврейской теологии — а Д. Найлс, как известно, был евреем — нет концепции ада как такового (в ТАНАХе «ад» не упоминается, в талмудической же и раввинистической литературе считается, что максимальное время пребывания там не превышает года после смерти, после чего души умерших попадают в «будущий мир»), а в том, что нет никаких документальных свидетельств в пользу того, что Д. Найлс в самом деле получил от президента подобные распоряжения, а не блефовал, действуя на свой страх и риск, рассуждая, что «победителей не судят» и главное поэтому — добиться победы. Неизвестно и то, оказала ли резко изменившаяся в последние считанные дни перед голосованием позиция членов американской делегации влияние на представителей каких-либо других стран — конкретных свидетельств об этом опубликовано не было.

Как бы там ни было, на пленарном заседании Генеральной Ассамблеи 29 ноября 1947 года резолюция о разделе Палестины и создании двух независимых государств, еврейского и арабского, была принята большинством в 33 голоса против 13 при 10 воздержавшихся и одном отсутствующем делегате. Однако совершенно очевидно, что ключевая роль в том, что идея создания еврейского государства была поддержана в ООН принадлежала не Соединенным Штатам, а Советскому Союзу,

выступления постоянного представителя которого (им был Андрей Громыко, впоследствии — министр иностранных дел СССР на протяжении трех десятилетий) в 1947 году были несравнимо более просионистскими, чем выступления кого-либо из американских дипломатов. В 1948 году именно Советский Союз стал первой из мировых держав, признавшей Израиль как де-факто, так и де-юре; именно Советский Союз — через Чехословакию — поставил Израилю оружие, которым была выиграна Война за независимость; и именно Советский Союз стал ключевым экспортером энергоносителей в еврейское государство.

Впервые официальная позиция руководства Советского Союза по вопросу о будущем Палестины была изложена в ООН на пленарном заседании Первой специальной сессии Генеральной Ассамблеи 14 мая 1947 года Андреем Громыко (1909–1989). Его выступление именно тогда имело особое значение, так как спустя всего сутки, 15 мая 1947 года, была создана неоднократно упомянутая выше Специальная комиссии из представителей одиннадцати государств, которым предстояло выработать рекомендации международного сообщества по проблеме Палестины. Очевидно, что официальная позиция одной из держав-победительниц во Второй мировой войне, имевшей к тому же постоянное место (и соответственно право вето) в Совете Безопасности ООН, имела большое значение для членов Специальной комиссии, заинтересованных в том, чтобы отчет, над которым они начинали работать, был принят.