Ближе, бандерлоги! (СИ)

Мазур его все же хорошо узнал. Самое интересное — и противное — что адмирал нисколечко не притворялся и не играл. Свято верил в то, что говорил — как прежде, свято верил в нечто противоположное. Совершенно искренне, со всем пылом сердца и души колебался вместе с генеральной линией, не отступая от оной ни на миллиметр...

Панкратов добавил не без важности:

— А я, Кирилл, после Нового года из партии вышел. Освободился наконец от этой преступной организации. Колодой на ногах столько лет висела...

Мазур смотрел на него в совершеннейшем ошеломлении — хотя и сделал непроницаемое лицо. Прекрасно знал, что такой вот Панкратов не первый и даже не сотый, наслышан был об этой публике, внезапно прозревшей и принявшейся сжигать партбилеты. Однако впервые в жизни подобный субъект оказался ему знаком, и не первый год. Покинул преступную организацию, ага. Человек, который пятьдесят без какой-то малости лет протирал штаны во флотских политорганах, поднявшись на этом пути до двухзвездного адмирала... Как там у классиков? Я человек привычный, но и меня замутило чуточку...

— Кирилл, — сказал Панкратов озабоченно, — а ты партбилет им еще в сытые рожи не бросил?

— Да как-то то ли времени не было, то ли случая не подвернулось, — сказал Мазур, чувствуя во рту вкус дешевого мыла.

— Вот это ты зря, — наставительно сказал Панкратов. — Ты давай не тяни. При первой же возможности выходи к чертовой матери из партии. Извини старшего товарища за прямоту, но тебе даже и стыдно в этой прогнившей партии оставаться: боевой офицер, вся грудь в орденах, заслуг перед Родиной несчитано. Что тебе на этой свалке истории делать? Твое место должно быть среди демократов. Подумай как следует, сколько можно тянуть? Все приличные люди выходят.

— Я подумаю, — Мазур ухитрился произнести это спокойно, с ничего не выражающим лицом. — Извините, Семен Иванович, бегу, мне конкретное время назначено...

Он кивнул, обошел адмирала и стал быстро подниматься по лестнице. Вкус мыла так и стоял во рту. И хотелось стрелять, но он не знал, в кого. Дело вовсе не в Панкратовых... но кто бы объяснил, в ком и в чем?

В армии издавна заведено входить без стука, но на сей раз Мазур, отыскав дверь под нужным номером, все же постучал — хозяйство Лаврика как-никак было специфическим...

— Войдите!

Мазур вошел. Лаврик сидел в одиночестве перед заваленным бумагами и фотоснимками столом.

— Заходи, садись, — сказал он жизнерадостно. — Что-то вид у тебя... Как будто привидение увидел.

— Панкратова встретил.

— А, ну да, — сказал Лаврик. — Он тут вторую неделю болтается. Прислан, понимаешь, Главным политуправлением приглядеть за ходом перестройки, демократических реформ... В общем, что-то такое. Ты что, удивился? После всего? И после того, что теперь несет ихний главный?

— Он из партии вышел, — глухо сказал Мазур. — Только что хвастал. И меня уговаривал.

Лаврик пожал плечами:

— Он, сучара, и не сотый даже... Тебя что, все еще удивляет?

— Лаврик, — сказал Мазур, — мы друг друга пятнадцать лет знаем и столько за спиной совместного... Можешь ты мне сказать, что в стране творится? Если по большому счету? Знаешь ты что-то такое, чего я не знаю? А может, я чего-то не понимаю просто? Уж если такие бегут с корабля... Куда страна катится?

— Да ничего я не знаю, — сказал Лаврик. — Думаешь, если работа у меня такая, то и все тайны в кармане? Чего-то ты совсем лицом опечалился, не нравишься ты мне...

— Все катится черт-те куда, — сказал Мазур.

Внимательно присмотревшись к нему, Лаврик протянул:

— Это у тебя приступ хандры. Со всеми в наши веселые времена случается. Ну... Работать нам Сегодня уже не придется, много вредно, а капелька в такой ситуации допускается...

Он достал из ящика стола бутылку коньяку, горсть шоколадных конфет местного производства, наполнил две серебряных стопочки, вмешавшие чуть ли не сто граммов. Убрал бутылку назад в стол, придвинул Мазуру стопку и конфеты:

— Остограммься, покури чуток, а потом немного поговорим о делах наших скорбных...

Мазур выпил одним духом — коньяк пошел, как вода.

— Съешь конфетку, — сказал Лаврик. — Эта капелька тебя с делового настроя не собьет, уж сколько лет тебя знаю, но все равно закусить надо хотя бы символически, не подзаборные ханыги все же... Ну, съешь конфетку.

Мазур развернул одну, механически разжевал, не почувствовав вкуса, и она провалилась в желудок комком непонятно чего...