Ближе, бандерлоги! (СИ)

— И это неплохо. Действительно, никаких надписей... Знаете, что самое забавное, Питер? Ваше положение это ничуть не облегчает, вот ведь какая штука... Просто-напросто вас придется задержать по другой статье, чисто уголовной, только и всего. Телебашня — государственная собственность. И вы сцапаны при попытке взлома помещения, являющегося государственной собственностью. То, что у вас дома закон именует «бэрглэри» — незаконное вторжение, ага... Не помню точно, как звучит та статья, которую вам прилепят, но она есть, — он словно бы сожалеючи покачал головой: — Какая все же пошлость, Питер — для человека вроде вас оказаться под следствием по чисто уголовной статье... По которой пока что пойдут и ваши ребятки — та самая попытка взлома казенного помещения, да вдобавок незаконное ношение огнестрельного оружия... Они ведь местные, а? Когда они поймут, сколько им корячиться, наверняка петь будут, как соловьи, порасскажут о вас немало интересного... да и мы с напарником можем кое-что порассказать и предъявить кое-какие пленочки. А ваша очаровательная напарница тоже не имеет дипломатического паспорта... Провал, Питер, а? Классический, звонкий, стопроцентный провал... А ваш «президент» и прочий зоопарк... Могу вам сказать по секрету, благо никто наш разговор не пишет: очень скоро с этим паноптикумом будут кончать. Так что, пока вас везут до места, подумайте как следует, какое вам поведение выбрать, когда в самое ближайшее время начнутся интересные события...

Он сделал жест — и двое морпехов, предварительно стянув Деймонду руки за спиной ремнем, повели его к лестнице. Лаврик тихонько сказал Мазуру по-английски:

— Швейную Машинку тоже уже поехали брать — и еще нескольких аборигенов, прямо замешанных в иные предосудительные дела. Посидят денек на нарах, а потом, когда все начнется, я вкупе с соседями с ними поговорю уже обстоятельно... Ну, и будем освобождать ребят? — продолжал он уже громко, по-русски. — Что-то я не вижу телекамеры, хорошо замаскирована, но они нас, несомненно, давно увидели, так что не должны нервничать, Кирилл, валяй.

Мазур шагнул к кодовому замку, потянулся пальцем к верхнему рядку стальных кнопок и проворно набрал шестизначный код — пусть даже их сейчас видели на экране, следовало удостоверить, что пришли свои. Черт его знает, лампочка там зажжется или звонок затрещит — но какой- то сигнал внутри воспоследует... И тут же набрал на нижней клавиатуре опять-таки шестизначный код, отпиравший дверь. Потянул ручку.

В небольшой прихожей стоял довольно молодой парень в штатском, держа пистолет у плеча стволом вверх.

— Да ладно тебе, — сказал Мазур, ухмыляясь. — Надир.

— Зенит, — произнес отзыв «привратник» и с видимым облегчением убрал пистолет в кобуру. — Заходите, гостями будете...

Глава двенадцатая

Крест деревянный иль чугунный…

До чего же благостно и умиротворенно было на душе, кто бы знал! При таком-то обороте дел иного и ожидать не следовало.

Лаврик, развалясь в стареньком кресле, перебирал струны раздобытой где-то гитары:

          — Напрасно мирные забавы

          продлить пытаетесь, смеясь.

          Не раздобыть надежной славы,

          покуда кровь не пролилась.

          Крест деревянный иль чугунный

          назначен нам в грядущей мгле,

          не обещайте деве юной

          любови вечной на земле...

Беззаботно пускавший дым Мазур подумал мимолетно, что автор сих виршей теперь был бы не в восторге, узнай он, что его песни прочувствованно исполняет представитель ненавидимой им ныне «имперской военщины». Что поделать, кинуло барда, как многих, в ярые перестройщики, антикоммунисты и прочие затмения сознания. Партбилет, правда, перед телекамерой, как иные, не жег (может, у него и не было партбилета), но языком намолол немало. Но в то же время, в то же время... Как быть с тем, что прежние песни у него отличные, на них в том числе выросло поколение Мазура, Лаврика и Лихобаба. Разлюбить его песни как-то не получается, ничего тут не поделаешь...

Он в который раз мысленно задал себе вопрос: а с кем бы был сейчас Высоцкий? И, как всякий раз, не мог найти ответа.

          — Последний раз рыдают струны,

          и командир уже в седле.

          Не обещайте деве юной

          любови вечной на земле...

А поскольку ничто не мешало погрузиться в давние воспоминания, они и всплыли в памяти. Выпускной класс, до экзаменов всего ничего, вечеринка у одного из компании, благо родители на выходные уехали на дачу. Мазур, признанный гитарист, выкладывается изо всех сил:

          — Вслед за императором едут генералы,

                                                  генералы свиты.

          Шрамами покрыты, славою увиты,

                                                  только не убиты...