Ближний Круг

Она фыркнула. Ладонь девушки осветилась ярче, в ней из ниоткуда появился небольшой, кажущийся пушистым клубочек. Полли прокатила его над ссадиной. Та исчезла. Полли перебросила клубочек в другую руку и провела им над другим плечом. След от цепи пропал.

Полли, опустив ладонь, улыбнулась мне.

— Вот и всё.

— Здорово, — только и сказал я.

Полли оправила рукав и небрежно пожала плечами.

— Даже не первый уровень. Право, удивлена, что ты мне поверил насчет поцелуя… Будто сам не знаешь, как легко я справляюсь с подобными вещами! Будто до сих пор мне ни разу не доводилось лечить твои собственные царапины. Вам-то с Надин магия тяжело давалась… Помнишь, как в детстве ты полез на дерево и ободрал колено?

Мне не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть. Хотя с трудом представлял себе обстоятельства, при которых, получив царапину, обратился бы за помощью.

— Впрочем, знаю. — В глазах у Полли засветилось лукавство. — Ты это нарочно, да? Хотел посмотреть на мою реакцию?

— Вы удивительно догадливы…

— … уважаемая Аполлинария Андреевна, — подсказала Полли. — А вы — оставьте лесть, Константин Александрович! Вашу вину это не загладит.

Впрочем, в ту же секунду рассмеялась. Она, похоже, не умела долго обижаться.

— У тебя были такие бешеные глаза, Костя! Ты бы себя видел. Честное слово, на секунду мне показалось, что ты задушишь меня этой цепью — и глазом не моргнёшь.

— Будь на твоем месте кто-то другой — не моргнул бы, — вырвалось у меня.

Полли, к счастью, приняла мои слова за шутку.

— Ух, какие мы воинственные! — и снова расхохоталась.

А потом вдруг опомнилась и посерьёзнела.

— Хотя, о чем это я? Надин сказала, что на ваш кортеж по дороге напали!

Надеюсь, что Полли не услышала мой зубовный скрежет. Дед строго-настрого приказал Наде не болтать о том, что случилось на дороге.

От Полли изменившееся выражение моего лица, впрочем, не ускользнуло.

— О, ты только не волнуйся! — всплеснула руками она. — Надин предупредила меня, что это секрет. Я умею хранить тайны.

Угу. Даже не сомневаюсь. Более надёжных хранительниц тайн, чем барышни вашего с Надей возраста, и не сыщешь. Надя, собственно — живое тому подтверждение.

— Ты из-за этого сейчас так себя повёл, да? — продолжила расспросы Полли. — Решил, что… О, — она всплеснула руками. — Ты принял меня за злоумышленника?! Думаешь, что покушение могут повторить?

— Думаю, что при неудачах некоторым людям свойственно возобновлять попытки, — проворчал я.

О том, что самого меня неудача не остановила бы, говорить не стал. И так уже наговорил достаточно.

— Это какое-то вопиющее злодейство! — возмущенно объявила Полли. — Право, я даже вообразить не могу, кто мог решиться на такое! Зря вы не обратились в полицию.

— Сомневаюсь, что они сумели бы помочь. На нас напали обычные бандиты. Их мог нанять кто угодно.

— И никаких подозрений у вас нет? Даже Григорий Михайлович не знает, что об этом думать?

Я не стал рассказывать, в какую растерянность и уныние впал от случившегося Григорий Михайлович. Дело семейное, Полли это не касается.

— Подозрений нет. Но…

Поразмыслив, я решил, что хуже не сделаю. Достал из кармана брюк медальон — с которым не расставался с тех пор, как снял его с оглушённого парня. Протянул Полли.

— Но есть одна вещица. Валялась на дороге, я подобрал. Возможно, её обронил кто-то из нападавших.

Полли взяла медальон. Поднесла к глазам, рассматривая.

— Какое странное животное… Кто это?

— Тигр, насколько я понимаю.

— А почему у него такие зубы?.. О! — Полли вдруг уставилась на меня. — Костя! Я знаю, что это! То есть, кто! То есть… Ты помнишь Прошку?

— Кого? — удивился я.

— Прошку! Сына нашей экономки. Олимпиады Семеновны, она и сейчас у нас служит. В детстве маменька позволяла Прошке с нами играть. Он старше нас на пять лет, в детстве казалось, что ужасно взрослый. Помнишь?

— Нет, — честно сказал я.

— И правильно, — махнула рукой Полли, — я сама с удовольствием позабыла бы. Я, собственно, и забыла! Несколько лет назад маменька хлопотала, чтобы этого разгильдяя приняли в реальное училище. Олимпиада Семеновна очень уж о нём переживала, всё-таки, единственный сын. А Прошка бросил учёбу, не продержавшись и полугода. Поговаривали, что ступил на скользкую дорожку — я, впрочем, его судьбой не интересовалась. А этой зимой он вдруг появился у нас дома в Петербурге. Якобы, чтобы навестить мать. Хотя, на самом деле, пытался произвести впечатление на меня. Напускал на себя таинственность, а в итоге намекнул, что он теперь — один из саблезубых тигров.

— Кого? — нахмурился я.

— Саблезубых тигров, — фыркнула Полли. — Надо же придумать такое глупое название! Это бандитская шайка, одно время о них писали в газетах. На месте преступлений они рисовали тигриный зуб. Прошку я, разумеется, после этих откровений прогнала и приказала больше ко мне не приближаться, а не то пожалуюсь папеньке. Но мне кажется, что видела у него такой медальон.

— Что известно об этой шайке? — быстро спросил я.

Полли пожала плечами.