Близнец для президента. Роман с музыкой

Особенно досталось январю и февралю 2009 года: энергетический брык, авиа– и автокатастрофы, электроэнергетика застыла в шоке. Дореформировались…

– Чем там хуже, – дернул вверх палец партиец, – тем лучше здесь , – губы растянулись как резиновые, овечья шкурка сползла, обнажив суть вепря. Глаза сверкнули мрачным огнем.

«Маньяк!» – с отвращением подумал Отто, но улыбку поспешил вернуть. И тут же замер, скривился: слух резанули рулады «Персидского марша», исполненные в верхнем регистре: будто строй лилипутов развернулся на марше.

– Достаточно! – хлопнул в ладони партиец, учуяв в лилипутах намек на их карликовую партию.

«Мнительность – тоже диагноз», – подумал Меломан, но руки с клавиатуры снял.

– Наш аттракцион, – привлек к себе внимание Отто, – дает прогноз лишь на текущий год. Следующая встреча пройдет осенью – уже в Москве: увидим, что нас ждет в последующий период. Так что готовьтесь, господа, – зима, как нам нарисовал оракул, – будет лютой. Тут главное – соломки подстелить. Подсуетиться. И будет все о’кей.

– Теперь и мой черед, – выдвинул челюсть Макс. – Ты, парень, не плошай. Чуть так – озолочу, чуть эдак – уничтожу. Сыграй мою судьбу. На совесть. Без свиста и волны. И не зуди аккордами, зануда. А сбацай-ка «Березоньку…»

Меломан взглянул на Отто. Тот сделал страшные глаза и часто закивал: «давай, играй, играй».

Едва он прикоснулся к клавишам, как мелодия из далекого детства уже зашелестела листьями. Меж тем левая рука легко изобразила бескрайнее море колосьев. Их любовно расчесывал ветер.

– Во по-ле бе-ре-за сто-я-ла, – запел вполголоса довольный Отто. Таким аттракционом можно заработать не только политический капитал. Если дело развернуть как надо.

А слушатели невольно разулыбались – чем не старая песня о главном?..

– Вот ее, эту песню, и надо сделать гимном России, – услужливо встрял молодой человек с прозрачными голубыми глазами – подающий надежды партиец из стана «Сынов Отечества». Влад, кажется…

Его реплику разметали вдруг пульсирующие аккорды; задышал тяжело вдруг колокол; расплескали тревогу бубенцы; жесткой медью вломились ударные. Ритм известного напева неузнаваемо изменился. Запахло скороспелым мажором. Пулеметная очередь из глиссандо разметала и нежную грусть.

Зловещие синкопы вывернули известную мелодию наизнанку – и уже не березонька, а глумливый иноземный марш форсирует мажор, вытаптывая душу…

У Макса задергалось веко:

– Стоп! Не верю, паскуда, не верю!

Меломан сорвал было заключительный аккорд, но руки вновь отдались волшебной стихии. На этот раз мирно застучали кастаньеты.

«Болеро»! – ошалел Юрий Отто. – К чему бы это?..

Но додумать не успел. Все, кто здесь находились, погрузились в странный гипнотический морок. А Меломан все играл…

… На середину комнаты вдруг выскочил старик, лицом похожий на Кощея из сказки.

– Я не Кощей! – рассерженно сверкнул он очами. – Ведун я, Ве-дун – и все про все я знаю, хе-хе. Макс обречен – не тот он выбрал путь…

Он смех рассыпал как битое стекло. Вдруг съежился, похотливо потер ручонки, заверещал:

– Мне удалось!.. Фортуна расщедрилась. А уж свои полцарства я разменяю на десять тысяч сказочных желаний и каждое, о! каждое я буду смаковать как щедрый дар небес, и старость перестанет быть пудовой гирей…