Блог, или Роман на слабо

Зато по ночам, выйдя за водой, я имел возможность любоваться чарующим зрелищем их полёта—чисто эстетически—жёлтая ленивая комета дугообразно падает из Шуши на город, следом другая (но раз так высоко над головой, точно не в меня), а с земли, навстречу их пламенеющему полёту, торопливо длинные стежки трассирующих очередей из автомата – сбить… Толку никакого, но сюрреализм картинки впечатляет.

А после того, как Степанакерт покинули не только войска особого назначения, но и гарнизон обычной Советской армии, его начали бомбить ракетными установками Град и тут уж ничего не скажешь – мощь. Прямое попадание пары ракет оставило от трёхэтажного крыла горисполкома (где находилась телестудия) невысокие холмики битого камня и запах горелой резины, то ли от от взрывчатки, то ли от погребённой в их нутре аппаратуры…

* * *

Бутыль #8 ~ Смена ракурса ~

Сначала темень не казалась абсолютной, какие-то точечные сполохи торопливо промелькивали по краям её, тёмные, на грани с чернотой, сероватые полосы стационарно устоялись на фоне поля цвета битума, но постепенно вся эта статика с динамикой таяли и, сходя на нет, сменялись сплошной обугленностью, и чем шире я раскрывал глаза, тем больше вливалось в них густой дегтярно аспидной беспросветности. Тишина, казавшаяся совсем недавно—до финального захлопа крышки—такой желанной, начинала давить на перепонки, пеленать плотную тьму саваном безмолвия.

– Аааа! – что есть мочи, в ужасе вскричал я, пытаясь выпутаться, сбрыкнуть вязкий кошмар слепоглухоты, но получилось ещё хуже – вопль заставил осознать, что я ещё и нем вдобавок – крик звучал только лишь во мне, виртуально, не отмечаясь органами слуха, однако звучал ли?

Узник сдвоенной клетки, учетверённой даже – три слоя нерастворимого известняка в скелете раковины и слепоглухонемота, подменившая мешок мантии моллюска.

Жуть ожгла как оголённый провод в 240 вольт, затрясла как чёрт сухую грушу, но дёрганью тоже не доставало места – колени уткнуты в нос, твердь жёсткого дна под левым плечом, правое трётся в шершавую крышку, ног не расправить.

Заточили бесы в таз да тазом и накрыли!

Лишь голове оставлен зазор трахать затылком о стенку, но и этот долбёж без достаточной амплитуды разгона для удачного самоубийства, о котором мечтал Льюис Повел из группы поддержки убийцы Линкольна. Покончить с собой хотя бы как-нибудь, лишь бы не дёргаться в петле на потеху толпы жадной до зрелищ казённых казней… но попыткам мешал мешок удушающе чёрной ткани, натянутый ему на голову, сбивал возможность прицельного выбора долбонуться вдрызг хоть во что-нибудь, садистски смягчал удар – врёшь! не подпортишь нам развлекуху!.

Конечно при мне мой непременный аксессуар – абордажный пистоль с разбитого галеона подвешен на грудь, да только порох вымыло ливнем… постой! но ведь на голове нет смягчающей ткани, там одни только волосы. Вот чего не учли. Просчитались, суки!

И я бьюсь затылком в твердокаменный карбонат кальция раковины. Боль мешается с дикой радостью – ага! Хотя бы осязание при мне!!

Про! Счи! Та! Лись! Су! Ки! Про! Счи! Та!.

Не знаю сколько раз я повторил эту мантру-считалочку—по слогу под каждый размашистый "бздэнц!"—пока не снизошла милосердная потеря сознания, принося отключку, освобождение от всего…

………………………………….

… тесным кругом стояли мы не касаясь друг друга, кого-то я знал по имени, кого-то нет, хотя всех видел впервые, а может успел забыть когда-то…

…всё утопало в равномерно расплывчатой серости сумрака скрывшего своей неясностью время суток или чего бы то ни было за пределами круга, или откуда вообще исходит этот странно белесый свет, в котором контур каждого лица, плеча, малейшей волосинки взърошенного вихорка на голове, оттенялся внешним, совсем тонюсеньким отблеском, каёмкой неизбежно серого и такого же непонятного, но чуть более яркого свечения…

…взгляды стоящих не встречались, всяк устремлён долу, каждый сосредоточенно перескакивает в круговоротном слежении за указательным пальцем, непонятно чьим, что перескакивал внутри круга с груди на грудь, не прикасаясь, словно стрелка часов, которую зачем-то подменили компасной с её зеленовато-жутковатым отливом флуоресцирующе фосфорного разложения…

…голос звучал отстранённо и глухо, как случается в удушающе густом тумане, бесследно поглотившем любой, наималейший отголосок звука:

– На златом крыльце сидели царь-царевич король-королевич сапожник-портной мильцанер-городовой кто ты будешь такой?

КТО?

ТЫ?

БУДЕШЬ?

…тесный круг откликнулся нестройно нарастающим слиянием лишённых эха голосов: – Шышел!

Мышел!

К Чёрту!

ВЫШЕЛ!!.

…жестяно плоский хор пресёкся разом, вдруг, и в тот же миг пропало беззвучно нервное тиканье пальца по кругу и вместе с ним исчезли все, оставив по себе лишь рыхлую серость – сплошную, без контуров, однако в ней уж брезжили и разливались отсветы более ясного источника, перетекая понемногу в некую направленность…