Блокада. Том 2

Для достижения этой цели фон Лееб поспешно создал ударную группировку, получившую кодовое название «Бекман». В состав ее вошли четыре пехотные дивизии и несколько танковых подразделений. Бои с ней продолжались несколько дней, и в конечном счете немцы вынуждены были перейти к обороне. Пленные в один голос утверждали, что в ротах группы «Бекман» осталось по 30–35 солдат. Фронт стабилизировался в шести километрах к югу от Волхова и чуть южнее станции Войбокало. В полосе 54-й армии наступило временное затишье, нарушаемое лишь артиллерийскими перестрелками.

Именно в те дни майор Звягинцев был вызван на КП дивизии и получил там приказание немедленно выехать в штаб армии.

Это приказание застало Звягинцева врасплох. Он знал, что командир дивизии Замировский представил его к утверждению в должности командира полка. Звягинцев и на КП шел с тайной надеждой, что утверждение уже состоялось и ему объявят сейчас приказ об этом. А приказ последовал совсем другой: выехать в штаб армии. Это могло означать все, что угодно, кроме того, чего так нетерпеливо ждал он, — утверждения в новой должности.

Звягинцевым руководило отнюдь не честолюбие. Он охотно остался бы и комбатом, которым стал фактически в ту минуту, когда сам взял на себя командование бойцами, оборонявшими один из подступов к КП дивизии. Главное заключалось в том, чтобы снова и на этот раз уже окончательно вернуться в войска.

Исполняющим обязанности командира полка Звягинцев был назначен сразу же после того, как врага удалось отбросить от командного пункта дивизии на четыре километра. Замировский связался с ним по телефону и сказал:

— Молодец, майор! Принимай полк, там тоже убит командир. Немедленно принимай.

— Я же обязан… — начал было Звягинцев, но Замировский прервал его:

— Выполняй приказание. Командование армии в курсе. Принимай полк. Пока временно. Представление направлю сегодня.

На этом разговор и закончился.

«…Что же произошло? — размышлял Звягинцев, выйдя из землянки строевого отделения штаба дивизии с командировочным предписанием в руках. — Не утвердили? Может быть, начальник штаба армии запротестовал, почему, мол, растаскивают работников оперативного отдела? Но ведь Замировский сказал, что вопрос согласован с командармом? Впрочем, сам Федюнинский, возможно, и понятия не имеет об этом вызове…»

Звягинцев стоял неподвижно возле часового, охранявшего вход в землянку. Холодный, пронзительный ветер пытался вырвать из рук командировочное предписание.

Перехватив любопытный взгляд часового, Звягинцев вышел наконец из состояния ошеломленности и вспомнил, что в строевом отделении ему не объявили, кому он должен сдать командование полком. Это несколько успокоило Звягинцева. «Если бы меня отзывали в штаб армии насовсем, — подумал он, — то один приказ обязательно сопровождался бы другим: сдать полк. Сейчас уточню…»

Звягинцев повернулся и сделал было шаг обратно к обледенелым ступенькам, ведущим в землянку, но вдруг замер на месте, остановленный суеверной мыслью: «Пути не будет».

Следующее решение пришло так же внезапно: надо заглянуть к Замировскому. Командир дивизии непременно должен знать и о телеграмме из штаба армии, и о том, что за нею может последовать.

К блиндажу командира дивизии вела хорошо натоптанная дорожка. Ветер гнал по ней поземку и слегка завывал в побитых артиллерией соснах. Звягинцев почувствовал, что у него начали коченеть пальцы, в которых все еще трепетал листок командировочного предписания. Он сунул листок в карман полушубка и надел варежки.

Тропинка пересекала памятное место, где совсем недавно гремел бой. Вон она, та лощина, в которой залегли бойцы, прижатые к земле огнем противника, и в которую Звягинцев спустился, вернее, скатился следом за ефрейтором Холоповым, доложившим Замировскому, что комбат убит, а комиссар батальона ранен. А вот тут неожиданно появился шофер Молчанов, который привез его на КП и без всякого приказания полез со своим автоматом в самое пекло. А вот оттуда, слева, появились два немецких танка. Одному из них неизвестный Звягинцеву боец, встав во весь рост, метнул под гусеницы гранаты, другому своротил башню снаряд, выпущенный из полковой пушки кировского производства. Пушка стояла справа, замаскированная мохнатым сосняком, и Звягинцев тогда не сразу заметил ее, а обнаружив наконец, послал к ней Молчанова с приказом — добить прямой наводкой танк, подорванный ручными гранатами. Когда врага отбросили, Молчанов исчез. Конечно, вернулся в штаб армии…

Все это промелькнуло где-то в глубине подсознания Звягинцева, так и не поднявшись из этих глубин, потому что сейчас им владело одно стремление: до конца выяснить свою дальнейшую судьбу.