Блокада. Знаменитый роман-эпопея в одном томе

— Ну, разумеется, — продолжал улыбаться тот. — С тридцать второго. Верите? Или партбилет показать?

— Нет, нет, не надо. Я не к тому… Я… — Васнецов заговорил сбивчиво. — Я хочу, чтобы вы откровенно… как положено между коммунистами… Вам и в самом деле Ленинград представляется… таким?

— Каким?.. А-а, понимаю! — спохватился Скворцов. — Вы на меня как на марсианина смотрите! Так нет, я, Сергей Афанасьевич, не марсианин. И если сами вы призвали меня к откровенности, так уж не сердитесь за нее. У меня создается впечатление, что ваши производственники блокадой как щитом прикрываются. А мне со стороны виднее. Конечно, все было — и голод, и холод, и десятки тысяч смертей. Но сейчас вон на Филармонии объявление висит: открываем, мол, зал после капитального ремонта! На Невском морячки за девушками стреляют. В магазинах товары есть. Мало, конечно. А в Москве их, думаете, много?..

Васнецов не сводил удивленного взгляда с необычного собеседника. Васнецова коробило, возмущало, что этот человек с Большой земли говорит о Ленинграде как о самом обычном городе, что, зная лишь понаслышке о муках, которые пережил Ленинград, он позволяет себе высказываться о них как бы между прочим. Вся блокадная психология Васнецова протестовала против этого и требовала поставить Скворцова на место. А вместе с тем совсем другое, прямо противоположное чувство переполняло Васнецова — он радовался, что этот москвич заставил его самого посмотреть на происходящее вокруг другим, новым, непривычным взглядом.

Васнецов мог бы многое сказать Скворцову. Объяснить, что город еще не справился с последствиями голода, что из-за нехватки рабочих рук и строительных материалов — в частности, цемента — медленно идет ремонт жилых зданий, а потому законсервированный цементный завод будет пущен в ход в ближайшие недели; поделиться своими заботами о восстановлении канализации и водопровода — воду пока удалось подать только в три с небольшим тысячи домов, — напомнить, что от огня осадных немецких батарей ежедневно гибнут десятки ленинградцев.

И тут он вспомнил то, что слышал совсем недавно в кабинете Говорова. «Какие дома? Какой водопровод?! — подумал Васнецов. — Завтра или послезавтра снова надо поднимать население города на строительство укреплений».

Он нахмурился и сухо спросил Скворцова:

— Что конкретно вы просите от нас?

Тот поспешно полез во внутренний карман пиджака, вытащил оттуда листок бумаги, развернул его и подал Васнецову:

— Вот спецификация.

Васнецов мельком взглянул на бумагу, положил ее на стол и сказал, вставая:

— Оставьте. Я посоветуюсь. Посмотрим, что можно сделать.

Скворцов тоже поспешно встал, вежливо поблагодарил:

— Спасибо, товарищ Васнецов. С вашего разрешения, позвоню завтра утром…

Оставшись один, Васнецов вернулся за стол. «Нет, нет! — сказал он себе. — Не надо верить ему. Враг рядом, все восстановленное может быть снова разрушено, людям еще далеко до отдыха. Надо думать только о предстоящих боях. Не обольщаться радостными, посвежевшими лицами ленинградцев! Впереди новые испытания!..»

Он посмотрел на окно и вдруг спросил себя: «А почему я не открываю его, как это сделал Говоров?»

Васнецов подошел к окну и попытался открыть. Но заклеенная, промерзшая за зиму и разбухшая весной рама не поддавалась.

Он вызвал дежурного секретаря, спросил его:

— У вас есть стамеска?

— Что? — удивился секретарь.

— Ну, нож какой-нибудь! Я хочу открыть окно…

11

Рано утром Звягинцев проснулся от громкого стука в дверь.

— Кто? — крикнул он спросонья и приподнялся на локте, чтобы посмотреть, ушел ли уже Королев.

Ивана Максимовича не было, но в комнате стоял Савельев.

— Товарищ майор, вас в штаб обороны требуют. Поскорее приказано. Там начальство понаехало…

— Какое еще начальство? — угрюмо спросил Звягинцев, однако снял со спинки стула гимнастерку.

Одевался он не спеша. В последние дни Звягинцев все делал не спеша, будто во сне.

— Да побыстрее же, товарищ майор! — молил Савельев. — Там два генерала ждут. Я за вами на «эмке» прискакал.

Звягинцев будто не расслышал этих слов. Ему теперь все было безразлично.

Вот уже несколько дней он старательно избегал встреч с Королевым. Нарочно придумывал себе какое-нибудь дело, чтобы прийти на ночевку попозже, когда Королев ляжет спать. А проснувшись, не поднимал головы раньше, чем тот уйдет в цех.

И сейчас, натягивая сапоги, Звягинцев подумал мельком: «Хорошо, что эти генералы не нагрянули до ухода Ивана Максимовича».

Наконец он взял в руку фуражку и следом за Савельевым поднялся по лестнице наверх.

Там действительно стояла машина, выкрашенная по-летнему — в зеленый цвет с серыми разводами. «Не заводская», — отметил про себя Звягинцев — все заводские машины он знал наперечет. За ветровым стеклом машины красовалось несколько разноцветных пропусков. За рулем сидел старшина. «Значит, — решил Звягинцев, — на завод в самом деле пожаловало какое-то высокое начальство».

— Можно, я вперед сяду? — шепнул Савельев, видимо довольный полученным от генералов поручением, а еще больше — возможностью проехать километр-полтора на их «эмке».