Блокнот Бенто

Все действия, порожденные аффектами, связанными с душой в той мере, в какой она осознает их, я отношу к твердости духа, которую подразделяю на мужество и великодушие. Под мужеством я понимаю то желание, в силу которого каждый стремится сохранить себя, руководствуясь лишь предписаниями разума. Под великодушием же я понимаю желание, в силу которого каждый стремится, руководствуясь лишь предписаниями разума, помогать остальным и вступать с ними в дружеские связи. Итак, те действия, которые производятся только для пользы действующего, я отношу к мужеству, а те, которые производятся также и для пользы других, – к великодушию. Следовательно, умеренность, трезвость, присутствие духа перед лицом опасности и т. д. суть виды мужества; скромность, милосердие и т. д. – виды великодушия. Таким образом, думаю, я разъяснил и показал в свете их первичных причин основные эмоции и колебания духа, происходящие из сочетания трех первичных аффектов, а именно: удовольствия, страдания и желания. Из этих утверждений видно, что нами движут всевозможные внешние причины, мы колеблемся, как волны моря, гонимые противоположными ветрами, не зная о собственном исходе и судьбе.

(Этика. Часть III, теорема LIX, схолия)

Под телом (corptis)

я понимаю форму, выражающую неким определенным образом сущность Бога в той степени, в которой последнего можно рассматривать как вещь протяженную.

(Этика. Часть II, определение I)

В 2008 году я оказался в Лондоне в Страстную пятницу. И решил с утра пораньше отправиться

вНациональную галерею, посмотреть на «Распятие» Антонелло да Мессина. Не знаю другой картины, где бы эта сцена выглядела более одиноко. Менее аллегорично.

В работах Антонелло – а картин, бесспорно принадлежащих ему, не наберется и сорока – есть особое сицилийское чувство присутствия

, которое не измерить и не смягчить, которое не признает самозащиты. То же самое можно услышать в словах, произнесенных рыбаком с побережья в окрестностях Палермо, записанных Данило Дольчи несколько десятилетий тому назад.

«Бывает, увижу ночью звезды, особенно когда выйдешь за угрями, и в голову мысли лезут: „Вот этот мир, неужто он правда настоящий?“ Не могу я в это поверить. Если успокоюсь, в Иисуса поверить могу. Кто про Иисуса Христа скажет плохо, того я убить готов, А бывает, что не верю, и все тут – в Господа, и в того не верю. “Если Господь и правда существует, что ж он мне передышку не даст, работу не пошлет?”»

На картине Антонелло, изображающей оплакивание, – теперь она находится в Прадо – мертвого Христа поддерживает один беспомощный ангел, голова которого покоится у Христа на груди, Ни один ангел в живописи не вызывает большего сочувствия.

Сицилия – остров, который допускает страсть и не признает иллюзий. Я доехал до Трафальгарской площади на автобусе. Не знаю, сколько сотен раз я поднимался с площади по ступеням, ведущим в галерею, к площадке перед входом, откуда открывается вид сверху на фонтаны. Площадь, в отличие от многих городских пунктов сбора, пользующихся дурной славой, – таких как площадь Бастилии вПариже, – несмотря на свое название, до странности безразлична к истории. Тут не оставляют следа ни воспоминания, ни надежды.