Блондинка

– Уайти! Что с-случилось?

– Мисс Монро, я вас умоляю. Я не плачу.

– Ах, Уайти, ну зачем ты врешь? Я же вижу, ты сильно плачешь.

– Нет, мисс Монро. Не плачу.

Уайти, такой упрямец. Уайти, отважный гример. Как давно он начал утренние процедуры? Ей никак не удавалось вспомнить. Хотя, наверное, работает уже часа два, ведь она выпила уже шесть чашек черного кофе с обезболивающим и капелькой джина. (Эта привычка появилась у нее еще в Англии, во время съемок другого фильма, принесшего ей несчастье.) Уайти успел выпить кварту грейпфрутового сока без сахара (он имел привычку пить из горлышка, при этом у него дергался кадык). Уайти так и не спросил у своей госпожи: Мисс Монро, что произошло с вами после апрельской поездки в Нью-Йорк? Что же с вами произошло? Уайти не любил говорить ни о других, ни о себе.

Ловкие пальцы Уайти, ватные шарики, смоченные в вяжущем средстве. Смягчающие маски, щипчики и пинцеты для завивки ресниц, крошечные кисточки, цветные косметические карандаши, кремы, румяна, пудры делали свое волшебное дело. В то утро он трудился уже несколько часов, а в зеркале до сих пор отражалась женщина, лишь отдаленно напоминающая МЭРИЛИН МОНРО. В такое проклятое утро она не могла выйти из дома, не осмеливалась покинуть своего убежища, полутемной спальни, пока в зеркале не появлялась МЭРИЛИН МОНРО.

Нет, ей не нужно было, чтобы МЭРИЛИН МОНРО выглядела как само совершенство. Достаточно было узнаваемой и респектабельной МЭРИЛИН МОНРО. Женщины, при виде которой удивленный прохожий на улице, человек на Студии, на съемочной площадке, не сказал бы: О господи, это Мэрилин Монро? Я ее не узнал!

У актрисы поднялась температура, тридцать восемь и три, в крови бушевала инфекция. Голова… такое ощущение, будто ее наполнили гелием. Столько сильнодействующих лекарств, а температура никак не спадала. Может, малярия? Может, она подцепила от Президента какую-то редкую болезнь? (А может, беременна?) Один из брентвудских врачей сказал, что ей нужно лечь в больницу, у нее в крови недостаточно лейкоцитов, и она перестала к нему ходить. Она предпочитала психиатров – те никогда ее не осматривали, а просто выписывали рецепты на таблетки. Толковали ее проблемы в теоретическом фрейдистском ключе. Стало быть, их трактовка была мифической, даже легендарной.

У такой красавицы, как вы, мисс Монро, нет причин быть несчастной. К тому же вы талантливы. Думаю, вы и сами это знаете, верно?

Дважды на прошлой неделе и три дня подряд на этой Уайти пришлось звонить на Студию, сообщать режиссеру К., что мисс Монро больна и не сможет сегодня явиться на работу. В другие дни она приезжала на съемки с опозданием на несколько часов – кашляя, с покрасневшими глазами и насморком. А иногда, как ни странно, на площадке появлялась сияющая МЭРИЛИН МОНРО.

Сам вид МЭРИЛИН МОНРО приводил всю группу в восторг, иногда люди разражались аплодисментами и возгласами облегчения. Но в последнее время ее чаще всего встречали гробовым молчанием.

К., знаменитый голливудский шабашник, презирал и боялся МЭРИЛИН МОНРО. Он вписался в проект, прекрасно понимая, что его ждет впереди. Но ему нужна была работа, нужны были деньги. Блондинка-Актриса скажет (и не без причины), что К. из вредности бесконечно переделывал ее сцены, выбрасывал целые куски из банального сценария «Что-то должно случиться» и сообщал об этом в самый последний момент. Всякий раз, когда МЭРИЛИН МОНРО была готова сняться в сцене, ей вручали новый диалог. Имя героини непрерывно менялось – Роксана, Филлис, опять Роксана. Как-то она с тихим смешком Мэрилин сказала режиссеру (когда они еще разговаривали):

– О господи! Знаете, на что это больше всего похоже? На жизнь.

Но сегодня утром МЭРИЛИН возникла в зеркале всего лишь на секунду, мелькнула и тут же исчезла, как ребенок, играющий в прятки. Высунулась, потом спряталась. Помешкала и сбежала. Затаилась в стеклянных глубинах зеркала, своего обиталища, и ее нужно было выманить. Норма Джин знала, что уже не может доверять своему Волшебному Другу в Зеркале, которого раньше так обожала. И бедный Уайти тоже не сможет ей доверять. Уайти, бывший куда терпеливее Нормы Джин и гораздо реже приходивший в отчаяние.

Внезапно, когда Уайти красил ей ресницы, из зеркала выглянула хитрюга МЭРИЛИН, ее кристально-голубые глаза искрились жизнью. Подмигнула им обоим и засмеялась, но через несколько минут, после приступа кашля, глаза МЭРИЛИН куда-то делись. Теперь из зеркала с мрачным презрением смотрела Норма Джин. Она сказала:

– Ох, Уайти, давай все бросим.

Но Уайти всегда игнорировал подобные ремарки. Считал их недостойными их обоих – и его, и МЭРИЛИН.

Норма Джин всегда старалась не выдавать своего отчаяния. Это было самое малое, что она могла сделать для Уайти, обожавшего свою госпожу.