Блондинка. Том I

— Ничего себе, шутки! Только в краску меня вгоняешь!

Тут Баки уже начал терять терпение:

— Но ведь мы с тобой вроде женаты, так или нет? Вот уже больше года женаты. И это навеки, навсегда! И мужчины проделывают со своими женами целую кучу разных штучек, и ничего дурного в том нет!

— Нет, есть! Мне кажется, что это плохо, неприлично.

— Я просто говорю тебе, — терпение Баки лопнуло окончательно, — чем занимаются другие люди.

— Но ведь мы — не другие люди. Мы — это мы.

Баки с красным налившимся кровью лицом принялся снова поглаживать Норму Джин. На этот раз посильнее. По большей части все их споры и ссоры заканчивались тем, что Баки начинал гладить ее, при этом Норма Джин тут же уступала, смягчалась и притихала, как кролик, которого можно ввести в транс ритмичным поглаживанием и похлопыванием. Баки поцеловал ее, и она ответила на поцелуй. Но стоило ему снова взяться за трусики и лифчик, как Норма Джин резко его оттолкнула. Сбросила с постели на пол воняющий синтетикой кудрявый и блестящий парик, стала стирать грим, отчего ее пухлые губки тут же побледнели. По щекам катились слезы, оставляя черные полоски туши.

— О, Баки! Мне так стыдно. От всего этого я перестаю понимать, кто я естьна самом деле. Я-то думала, ты меня

любишь! — И она вся задрожала, так и зашлась в рыданиях.

Баки склонился над ней, Большая Штуковина нелепо и вяло болталась между ног, с кончика ее съехал презерватив. Он злобно и с недоумением взирал на жену. Что, черт побери, вообразила о себе эта девчонка? Да сейчас она даже не хорошенькая, лицо заплаканное, грязное. Сиротка! Точь-в-точь бродяжка, вот она кто! Одна из приемышей этих Пиригов!

И мать у нее сумасшедшая, судя по тому, что рассказывает о ней сама Норма Джин. А отца так вообще не было. А еще воображает о себе бог знает что, считает, что она чем-то его лучше!..

Тут Баки вспомнил, как не понравилось ему поведение Нормы Джин на днях, когда он водил ее в кино, где они смотрели «Извините за саронг» с Эбботом и Костелло [43]в главных ролях. То была очень смешная комедия, и Баки так хохотал, что весь ряд сотрясался, а сам он едва не описался. И тут вдруг Норма Джин, привалившаяся к его плечу, вся напряглась и тихим детским голоском заметила, что лично она не видит ничего смешного в том, что происходит с этими самыми Эбботом и Костелло.

— Разве не ясно, что этот маленький толстяк — человек с задержанным развитием?Разве это хорошо, смеяться над

убогими?

Баки разозлился не на шутку, но ничего не сказал, просто отодвинул жену плечом. Ему хотелось заорать на весь зал: Чего смешного в Эбботе и Костелло? Да просто то, что они смешные, вот и все! Не слышишь, что ли, как все остальные ржут, как кони!

— Может, я просто немного устала любить тебя.Может, нам надо немножко отдохнуть друг от друга.

Рассерженный и обиженный, Баки, у которого окончательно пропало всякое желание, соскочил с кровати, натянул брюки, накинул рубашку и вышел, громко хлопнув за собой дверью. Словно хотел, чтобы слышали все остальные их шумные соседи. В квартирах на той же площадке жили три изголодавшиеся по сексу женщины, чьи мужья были на фронте. Всякий раз, видя Баки Глейзера, они строили ему глазки и уж наверняка подслушивали сейчас, так что пусть себе слышат. Норма Джин запаниковала, крикнула вслед:

— Баки! Не надо, дорогой, вернись. Прости меня!

Но не успела она накинуть халат и выбежать следом, как Баки уже и след простыл.

Он сел в «паккард» и уехал. Бензин был почти на нуле, но какого черта! Не мешало бы навестить старую подружку, Кармен, но вот беда — судя по слухам, она куда-то переехала, а нового ее адреса он не знал.

* * *

Однако снимки преподнесли сюрприз. И Баки взирал на них с неподдельным изумлением. Эта женщина— Норма Джин, его жена?.. Несмотря на то что она вся извертелась от смущения на кровати, над которой нависал Баки со своим фотоаппаратом и щелкал, щелкал, на нескольких снимках красовалась бесстыдная и самоуверенная девушка с развратной дразнящей улыбкой. И хотя Баки точно знал, что в те минуты Норма Джин чувствовала себя совершенно несчастной, здесь, на снимках, казалось, что она просто упивается собой. «Выставляет свое тело напоказ, как какая-нибудь дорогая шлюха».