Блондинка. Том I

Режиссер изумленно уставился на платиновую блондинку, разлегшуюся на полу у его ног. Объясняет, как должна вести себя героиня! И кому?.. Мне, режиссеру!Совсем разошлась, ведет себя как своенравный ребенок. Агрессивный ребенок!.. Режиссер даже забывает раскурить кубинскую сигару, которую уже распечатал и зажал в зубах. В репетиционном зале стоит мертвая тишина, а «Мэрилин Монро» начинает тем временем сцену. Закрывает глаза и лежит неподвижно на полу, притворяясь, что спит, и дышит так глубоко, медленно и ритмично (и ее грудная клетка, а вместе с ней — и груди то поднимаются, то опускаются, поднимаются, опускаются). Гладкие руки и ноги в нейлоновых чулках раскинуты, она вся погружена в сон, глубокий сон, подобный гипнозу. Какие мысли приходят в голову мужчинам, взирающим на тело красивой спящей девушки? Глаза ее закрыты, губы полуоткрыты. Начало этой сцены занимает не больше нескольких секунд, но впечатление такое, что проходит гораздо больше времени.

И тут режиссер задумался. Эта девушка была первой из двадцати с лишним прошедших пробу на роль (в их число входила и так понравившаяся ему темноволосая красотка), которая поняла всю значимость начала сцены. Она единственная из всех всерьез задумалась о том, что представляет собой эта роль, действительно прочитала весь сценарий (так, во всяком случае, она утверждала) и имела о нем свое суждение. Вот девушка открывает глаза, медленно садится и сонно моргает. Потом широко распахивает свои синие глазищи и произносит шепотом:

— О, я, должно быть, заснула…

Играет она или действительно заснула? Все присутствующие в зале испытывали какую-то неловкость. Нет, здесь явно что-то не то, что-то странное. Девушка в силу своей наивности (а возможно, тут кроется некая хитрость) обращается к режиссеру, а не к его ассистенту, который читает реплики Луиса Калхерна. И тем самым как бы превращает режиссера с так и не зажженной сигарой в зубах в своего дядю-любовника.

Все это было сыграно так искренне и интимно, прямо за душу брало. И я никак не мог сообразить, что же происходит. Это была не игра. Играть она не умела. Это было… по-настоящему. Или мне показалось?..

Одиннадцать лет спустя режиссер будет работать с «Мэрилин Монро» над ее последним фильмом, и вспомнит это прослушивание и этот момент. Там было все, с самого начала. Ее гениальность, если это можно так назвать. Ее безумие…

К концу сцены режиссеру удалось собрать остатки самообладания и раскурить наконец зажатую в зубах сигару. Вообще-то он не считал, что эта молодая клиентка Шинна — гениальная актриса. Он наблюдал за ней с непроницаемым выражением лица, которое удалось выработать и довести до совершенства за долгие годы общения с людьми, постоянно поглядывающими на тебя в надежде прочесть твои мысли. Но в данный момент он просто не знал что и думать. И консультироваться с ассистентом не стал — не в том он ранге, чтобы обращаться за подсказкой к подчиненным. Он просто сказал девушке:

— Благодарю вас, мисс Монро. Очень хорошо.

Как?.. Прослушивание закончено? Режиссер невозмутимо посасывает сигару, перелистывает сценарий, лежащий на коленях. Напряженный момент. И он не знает, что делать. Не будет ли это слишком жестоко с его стороны попросить ее прочитать отрывок из другой сцены или закончить на этом прослушивание?.. И объяснить Шинну (тот, пристроившись где-то сбоку, наблюдал за всем происходящим с трагичным выражением на лице-горгулье [52]и глазами, в которых светилась любовь), что «Мэрилин Монро» действительно наделена необычайным, редчайшим талантом?.. Что она, разумеется, очень красива и все такое прочее. Но не совсем подходит на эту роль, для которой требуется черноволосая экзотической внешности девушка, а не классическая блондинка. Должен ли он? Смеет ли он так разочаровывать Шинна, которому обязан столь многим, благодаря которому Стерлинг Хейден был вычеркнут из черных списков? И какими связями обладает Шинн в КРАДе, каким именно образом он может повлиять на политику этой грозной организации, чтобы подозреваемого освободили от подозрений, отменили проверку в Вашингтоне, не подвергая его карьеру риску?

Режиссер понимал — сердить И. Э. Шинна не стоит. И вот он погружается в глубокую задумчивость, а вокруг царит тишина, преисполненная почтения, и тут вдруг девушка говорит своим детским бездыханным голоском:

— О, я могу сыграть это и лучше. Позвольте мне попробовать еще раз. Пожалуйста!

Он так изумлен ее смелостью, что сигара выпадает изо рта.

* * *