Блондинка. Том I

Тем более что она выглядит такой хорошенькой, мягкой и соблазнительной — просто конфетка. Пирожное с кремом. Которое так и тянет медленно и с наслаждением лизать языком, а не жевать или там глотать. Может, у него все же есть чувство сострадания? Но хочет ли она этого самого сострадания? Может, и нет. У. не стал тратить времени даром, тут же погладил ее по обнаженной руке. Кожа у нее такая нежная, прозрачная, сливочно-белая, по контрасту с ней его пальцы казались темными и грубыми. Пальцы сплошь в никотиновых пятнах и такие сильные. Пальцы душегуба. Ее пробрала легкая дрожь. Внизу живота что-то сжалось. И между ног увлажнилось. Мужчины — враги, но ты должна заставить врага захотеть тебя. Нет, этот мужчина не будет с ней нежен, как был нежен В., ее тайный возлюбленный. Не был он и братом-близнецом Нормы Джин, каким некогда был для нее Касс Чаплин.

— Давненько не виделись, верно? Разве что на страницах разных дурацких газет.

В кино У. часто играл убийц. Очень здорово получались у него эти убийцы. Ибо он, несомненно, принадлежал к разряду людей, получающих от убийства удовольствие. Этакий долговязый парнишка-переросток с озорными глазами и невероятно сексуальной кривоватой улыбочкой. И еще — с таким глуповатым и резким смешком.

Первая роль У. в кино сводилась к тому, что он должен был свезти женщину-калеку в инвалидном кресле-каталке с лестницы. И вот кресло-каталка устремляется вниз по ступенькам, потом вдруг резко кренится и валится набок. А он знай себе хихикает, и женщина-инвалид кричит, и лицо парня искажено притворным ужасом. Черт, ты ведь знаешь, тебе всегда хотелось столкнуть пожилую дамочку, к тому же калеку, с лестницы; сколько раз тебе хотелось столкнуть эту старую ведьму, твою мамашу, вниз с лестницы, чтобы она сломала себе шею!

Они находились в квартире на первом этаже. В большом жилом доме неподалеку от Лa-Бри, возле Слоусона. Этот район Лос-Анджелеса Норма Джин совсем не знала. Позже, пылая от обиды и гнева, она не сможет вспомнить четко, где это находилось. В скольких же квартирах, бунгало, номерах отелей, «кабана» [59], имениях в Малибу довелось ей перебывать в те ранние годы своей, как она выражалась, карьеры. Или на худой конец — жизни. И впоследствии она никогда толком не помнила, где же это было. Голливудом правили мужчины, а мужчин следовало ублажать. И дело в конечном счете всегда сводилось к одному и тому же: ее потайному местечку и члену. Не бог весть какое открытие. Банально, зато надежно. Напоминает заклинание: ни зла, ни греха, ни смерти. Ни боли.

Квартира с окнами, затененными высокими пальмами, обставлена скупо, напоминает сон, в котором никак не сходятся концы с концами. Квартира, снятая внаем. И никаких ковров на исцарапанном деревянном полу. Всего несколько стульев, телефон на подоконнике, усыпанном засохшими трупиками насекомых. Вырванная из «Вэраэти» страничка с мельком замеченным ею заголовком, где были слова: «Красный скелет». А может, «Страшный скелет»?.. В глубине помещения дверь в спальню, там царит полумрак. Но все равно можно разглядеть матрас из какого-то шелковистого материала и свисающую с него простыню. Свидетельство то ли спешки, то ли бессонной ночи, проведенной в тяжких размышлениях. Какое, однако, утешение черпаем мы порой в досужих домыслах, в судорожных поисках мотива или значения. Она начала понимать, что и весь мир вообще есть не что иное, как гигантская метафизическая поэма, чья невидимая внутренняя форма соответствует внешним очертаниям да и по размеру совпадает до мелочей. Норма Джин в туфлях на шпильках и летнем платье в цветочек (ну, словно сошла с обложки «Фэмили серкл») думала, что, может, простыня чиста. А возможно — и нет (когда тебе двадцать шесть, приходится быть реалисткой, особенно если вышла замуж в шестнадцать). А вон там, в крошечной душной ванной, висят полотенца, может, чистые, а может — и нет. А что касается проволочной корзины для мусора, то там, свернувшись колечками и затвердевшие, точно раковины ископаемых улиток, валяются… ну, вы сами понимаете что. Так что уж лучше туда не заглядывать.

Теперь она смеялась и медленно, с очаровательной застенчивостью крутилась посреди комнаты, давая У. возможность как следует разглядеть себя.

— Ах! Что это?.. Вон там? — И У. тут же поспешил успокоить ее:

— Ничего страшного, детка. Так… жучки.