Блондинка. Том II

Мы сидели рядом, тесно прижавшись друг к другу, на подложенных на лавку махровых полотенцах и купальных халатах, вдыхая сырой воздух с примесью хлорки. Сидели в пляжной кабинке. И, как расшалившиеся дети, громко и дружно смеялись. Он принес с собой бутылку шотландского виски. А вечеринка тем временем продолжалась, и в нескольких ярдах от нас на террасу у бассейна высыпали из красивого стеклянного дома гости. Я была так счастлива! А всего час назад мне было так грустно! Я жалела, что приняла это приглашение на уик-энд, что не осталась дома. В доме, который так люблю, моем первом собственном доме в мексиканском стиле на Хелена-драйв.

Зато теперь я так счастлива и хихикаю, ну, прямо как маленькая девчонка. Он из тех мужчин, которые умеют заставить женщину почувствовать себя настоящей женщиной. Таких мужчин я прежде не встречаю. И еще он — историческая фигура. И я занималась с ним любовью, с моим Принцем. И он был так быстр, и силен, и возбужден, прямо как мальчик. Правда, со спиной у него что-то неладно, растяжение спинных позвонков, так он сказал. Но это явление временное, и беспокоиться совершенно не о чем. О, но ты ведь герой войны, воскликнула я, о, Боже, я тебя просто боготворю! Мой Принц!

Мы пили, он подносил бутылку к моим губам, и я пила, хотя знала, что делать этого не следует, пить мне запрещено, потому что я сижу на таблетках, но просто не могла устоять, как не могла устоять перед его поцелуями; да и кто из женщин мог устоять перед этим мужчиной, великим человеком, героем войны, фигурой исторической, настоящим Принцем!.. А руки у него жаркие и нетерпеливые, как у мальчишки-подростка, и такие настойчивые!

И мы снова занялись любовью. А потом еще раз и еще! Я, наверное, просто обезумела. И еще показалось, я почувствовала «это», легкую дрожь наслаждения: трепетную, как пламя от спички, мимолетную, быструю. Она тут же исчезла, но я уже знала, ощущение это вернется. Сколько мы прятались в этой кабинке, не знаю.

Познакомил нас родственник Президента, кажется, его шурин. Мэрилин, сказал он, позволь представить тебе твоего старого поклонника. И тут я увидела его, моего Принца, он смотрел на меня и улыбался. Мужчина, любящий женщин. От него так и исходили свет и непринужденность, что свойственно мужчине, который знает, что нравится женщинам, да все они его просто обожают; при виде красивой женщины в нем всегда вспыхивало желание и в них — тоже. И он утолял это желание, а потом оно вспыхивало снова, и он снова утолял — и так без конца, всю жизнь.

И я засмеялась, вдруг почувствовала себя Девушкой Сверху. Я уже не была Рослин Тейбор, разведенкой. Не была вдовой. Не была скорбящей матерью, потерявшей своего ребенка при падении со ступенек в подвал. Я уже не была матерью, убившей своего ребенка. Давно не приходилось мне быть Девушкой Сверху, но теперь в этом коротеньком белом халатике и с босыми ногами я снова стала ею. (Мне не хотелось бы, чтобы Принц знал, сколько мне лет на самом деле; скоро уже тридцать шесть. Уже давно не девочка.)

Тут он вдруг поморщился — спина болела. Я притворилась, что не заметила, но уселась на него, постаралась пристроиться поудобнее, приладиться к нему. Легкий зуд во влагалище, пустота матки, которую мог заполнить этот мужчина, его пенис, такой твердый, нетерпеливый и горячий. Я старалась быть нежной с ним, но в самом конце он вдруг обхватил Мои бедра обеими руками и заколотился, вонзаясь в меня все глубже и глубже, и забормотал, застонал, полностью потерял над собой всякий контроль. И я испугалась за него, испугалась, что он повредит себе спину, сделает себе больно, как делал больно мне. Руки его так и впивались в бедра, и я прошептала: Да, да, вот так, так, еще! — хотя по лицу и грудям у меня сбегали струйки пота, а он кусал мне груди, кусал соски. И, постанывая, бормотал:

Ты, грязная девчонка. Так и говорил сквозь стоны — грязная шлюшка, я люблю твою грязную штучку!

И скоро все было кончено, и я задыхалась и пыталась засмеяться, как обязательно засмеялась бы Девушка Сверху. И услышала, как говорю ему:

— О-о-о! Знаешь, ты меня просто пугаешь! — Мужчины любят, когда им говорят такие вещи. А потом немного отдышалась и добавила: — Знаешь, если б я была Кастро, о-о-о! вот тогда бы я по-настоящему тебя испугалась!

Я отрабатывала роль девушки-простушки, тупенькой блондинки, и говорила: