Блондинка. Том II

Если не ошибаюсь, день рождения у тебя 1 июня, а у меня — 8 июня, так что оба мы родились под одним знаком, Близнецов. Как христианин, я не склонен принимать всерьез все эти старые языческие сказки, но, наверное, все же в характерах людей, родившихся под одним знаком, существует какое-то сходство. Впрочем, я не слишком много знаю об этом, потому как не читаю женских журналов.

Передо мной лежит интервью с «Мэрилин Монро», опубликованное в новом номере «Маскарада». Я читал его, глаза мои стали наполняться слезами. Ты рассказывала журналисту о том, что твоя мать лежит в больнице что ты не знала своего отца, но «ждешь его каждый день и каждый час». Моя бедная Дочь, я этого не знал. Я знал о твоем существовании лишь издали, с расстояния. Твоя слишком требовательная мать отказывалась подпускать меня близко. Проходили годы, расстояние это стало пропастью, которую очень трудно преодолеть. Я посылал твоей матери чеки деньги почтовым переводом, чтобы как-то поддержать тебя. Я не ждал да и не получал никакой благодарности. О нет!!!

Я знаю, твоя мать больная женщина. Но еще до того, как она заболела, Норма Джин, она вынашивала злобу в своем сердце.

Она исключила, выбросила меня из твоей жизни. Но главная жестокость (это мне отлично известно) заключалась в том, что она внушила тебе, будто бы это я оставил вас.

Видишь, какое длинное получилось у меня письмо. Прости старика. Болезнь отступила еще не совсем, но доктор говорит, что я иду на поправку скоро буду совсем здоров. По его словам, он удивлен, принимая во внимание насколько

Надеюсь поговорить с тобой скоро, Норма Джин, только на сей раз лично. Жди меня, не забывай меня, моя драгоценная Дочь. И будет в нашей жизни встреча, когда Дочь Отец смогут достойно отпраздновать свою заочную любовь и воссоединение.

Твой скорбящий Отец

Обратного адреса на конверте не было. Но штемпель был с лос-анджелесской пометкой.

Трепещущая от счастья Блондинка Актриса прошептала: — Это он! — Разложила на столе небрежно отпечатанные листки бумаги, аккуратно и любовно разгладила их. Ди — Ди, исподтишка наблюдавшая за ней, видела, как Блон — о-» динка Актриса повторила этот жест несколько раз, затем принялась перечитывать письмо и сказала снова, обращаясь не к Ди-Ди, а просто как бы размышляя вслух:

— О, это он. Я знала. Я никогда не сомневалась. Знала, что он был где-то близко, совсем рядом, все эти годы. Следил за мной. Я чувствовала это. Я это знала!

Какое же счастье светилось на этом прелестном личике, будет впоследствии вспоминать и дивиться Ди-Ди. Ее было просто не узнать!

6

После того как Ивет шепнула на ушко Блондинке Актрисе, что ее ждет в гостинице сюрприз, вечер премьеры прошел словно в тумане, подогретом бензедрином и шампанским. И события, и лица мелькали и сливались в одно сплошное колеблющееся пятно, проплывали и проскакивали, как прибрежный пейзаж, снятый на пленку с какого-нибудь подпрыгивающего на волнах суденышка. Постарайся быть сегодня вечером в отеле одна. Там тебя ждет сюрприз, нечто особенное. Несмотря на утверждения отца, что он работал на радио и глубоко презирал Голливуд, Блондинка Актриса была убеждена, что отец присутствует на премьере фильма; ведь у него наверняка сохранились связи на Студии, и он вполне мог достать контрамарку. «О, если б он только назвал мне свое имя, я бы прислала ему приглашение. И он бы сидел рядом со мной!» А сейчас он затерялся в разношерстной толпе гостей. О, она знала! Она это чувствовала!

Он — пожилой человек, это ясно. Но не такой уж и старый, вряд ли ему намного больше шестидесяти. А шестьдесят — это ведь еще не старость, особенно для мужчины. Да достаточно посмотреть на того же мистера Зет. Нет, это красивый, благообразный седовласый джентльмен, такой достойный и одинокий. Чувствующий себя несколько неуверенно во фраке, ибо презирает претенциозные события, подобные этому. И все равно он обязательно придет, ради нее. Ведь сегодня действительно совершенно «особенное событие» в жизни его дочери.